Книга «Стрела Амура» и ведьмина натура, страница 71 – Маргарита Преображенская

Каждая комната была полна моих детских воспоминаний, но кроме этих светлых вспышек в памяти ощущалось ещё что-то неуловимое, чего никогда не было раньше. Возможно, это Венец снова вёл меня, подталкивая к каким-то свершениям. Я остановилась в кабинете, и мне почему-то вспомнился наш разговор с Витюней, в котором тот рассказывал мне о моей прапрабабушке, забыв упомянуть о том, что с ней стало потом, после того как она нарушила закон. Ну не казнили же её за то, что она выбрала себе в мужья кого-то из представителей высших рас? К тому же ведьмы-свахи могли жить довольно долго.

Матильде, например, было уже порядка ста лет, что она тщательно скрывала, применяя косметическую магию, но информация всё равно как-то просочилась, став поводом для разных шуточек за спиной главсвахи про её «бабушачьи» вкусы и прочее. Но что же сталос моей прапрабабушкой? Думая так, я опустилась в кресло и принялась задумчиво перебирать разные безделушки в ящике стола, а потом в тайнике, где хранила важные бумаги, пока не наткнулась на старинный медальон на тяжёлой цепи, изготовленный из потемневшей от времени бронзы, – тот самый, что показывал мне Витюня. Внутри были портреты моей прапрабабки и её загадочного избранника. Как его сюда занесло?! Витюня, наверное, спрятал, перед побегом, боясь потерять в суматохе. А, может, медальон нельзя было выносить из дома?

Я взвесила его на ладони, чувствуя, как цепь медленно вытекает сквозь пальцы, словно струя прохладной воды, а потом распахнула створки, чтобы ещё раз взглянуть на портрет моей прапрабабки. Меня не оставляло ощущение, что я вот-вот узнаю какую-то страшную тайну. Прапрабабка улыбалась мне с портрета почти так же хитро, как пиковая дама Герману в одноимённой повести Пушкина. Я осторожно коснулась кончиком пальца её лица и почувствовала, что Венец вновь стал нагреваться – явный признак нового озарения, будь оно неладно!

Перед глазами возникла странная картина; вернее, сначала она вовсе не была странной: обычный московский пейзаж в районе Берсеневской набережной, с тем самым домом, где у Амура была квартира с надписью «vixi» на двери. Но постепенно этот пейзаж начал обретать пугающую многослойность. Складывалось впечатление, что годы, дни и века наложились друг на друга, словно листы бумаги, постепенно с каждым новым слоем преобразуя старинную постройку в образчик советского конструктивизма, ставшего призраком сталинских репрессий. И странное дело, теперь эти слои постепенно растворялись, будто ведя обратный отсчёт.

Вскоре моему взору отрылся небольшой дом, к которому, спешившись с коня, уверенно шла моя прапрабабка. Я вздрогнула, заметив знакомую надпись «vixi», сверкнувшую на двери, которую решительно распахнула эта загадочная женщина. Вид у неё был такой, будто она собиралась сражаться насмерть. За дверью неожиданно мелькнул до боли знакомый пейзаж: древнегреческий храм с колоннами, только вместо статуй там были совершенно живые боги.

– Интересное кино! – пробормотала я, сделав попытку вглядеться в глубину слоёв, и картинка, словно повинуясь моему стремлению, приблизилась так, будто я видела всё глазами моей прапрабабки.

Правда! Боги были живыми и настоящими!Издали они казались похожими на людей, но на самом деле это было лишь внешнее сходство, создаваемое игрой человеческого ума, старающегося найти всему простое логическое объяснение. На самом же деле, там, за дверью с надписью «vixi», находилось другое измерение, с иным ходом времени, законами физики и иными правилами анатомии. Чем ещё можно был объяснить свершенную внешность богов, и, например, то, что один из них держал в руках настоящую молнию? Не иначе как сам Зевс Громовержец! А этот, с огромной вилкой в человеческий рост и подозрительно синей бородой? Посейдон, что ли?