Книга «Стрела Амура» и ведьмина натура, страница 72 – Маргарита Преображенская

Пока я рассматривала богов, в зал стремительно ворвалась белокурая фигуристая дама без возраста, красивее которой мне никогда не приходилось видеть. Она была одета в лёгкий полупрозрачный хитон, будто сотканный из прядей лунного света. Эта одежда не скрывала её прелестей и волнующих изгибов фигуры, а скорее, выставляла их напоказ, дразня лёгкой завесой дерзкие взгляды мужчин, чей мозг сладко замирал, пытаясь найти изъяны в этой роскошной, породистой и, я бы даже сказала, «богической» внешности. Но разве бывают изъяны у богов, а тем более у богинь?! Ну разве что скверный характер, но совершенству его можно простить.

За этой дамой, шелестя крыльями и хихикая, ввалилось целое стадо купидонов. Держа свои мелкие луки, казавшиеся безобидно детскими, эти кудрявые сорванцы только и делали, что высматривали, кому бы всадить стрелу в бок. Мне пришло в голову, что Иван Царевич – это, возможно, тоже некий повзрослевший купидон, не учтенный строгой белокурой красавицей. Кто она такая? Неужели Афродита – бабка Амура? Похожа. Моя прапрабабушка в отличие от меня вовсе не была в восторге от увиденного. Она смело вошла внутрь и так громко, насколько позволял слегка осипший от волнения голос, произнесла:

– Верни мне моего возлюбленного, или я уничтожу Венец!

– Замолчи, несчастная! – надменно произнесла Афродита. – Низшие расы не имеют права даже упоминать этот артефакт всуе, не то что торговаться с нами!

– Ну что ты, сестра?! – хитро улыбаясь, сказал красивый мужчина, чьи крылатые сандалии буквально рвались в полёт, но не могли самостоятельно отстегнуться от лодыжек своего хозяина. – Люди родственны нам по крови, пусть говорит!

Судя по всему, это был бог торговли Гермес – главный по переговорам и заключению сделок.

– Где находится венец, знаю только я, – сказала тем временем моя прапрабабка. – Я готова обменять его на своего возлюбленного.

– Хорошо! – с ходу согласился Гермес. – Отдай нам венец и забирай хоть всех эротов вместе взятых.

Стая щекастых купидонов, внимательно следившая за этой беседой, возмущённо зашелестела крыльями и языками:

– Куда ж ей столько эротов?!

И в самом деле, такой эротический слёт не вписывался в цель визита моей прапрабабки.

– Ну так выбери из них того, кто тебе нужен! Или, может, нового кого присмотришь? – предложил Гермес.

За его добродушной улыбкой скрывался какой-то подвох, но моя прапрабабка, казалось, не замечала этого. Впрочем, мне, наблюдая со стороны, было просто судить. А что случилось бы, окажись я на её месте? Наверное, она так тревожилась о судьбе своего избранника, что не замечала никаких подвохов.

– Для нас они все на одно лицо, мы их даже не различаем. А вот ты различишь? – спросил Гермес.

И тут до меня дошло, что возлюбленного моей прапрабабки снова вернули, так сказать, в купидонное состояние, после чего этот впавший в детство избранник весело зашелестел крыльями среди прочих толстеньких щекастых малышей. Вот Афродита вредная какая: такую гадость учинила, а на вид не скажешь – красавица, каких свет не видывал! Кажется, созвучная древнегреческим идеалам красоты фраза Антона Павловича Чехова о том, что в человеке должно быть всё прекрасно – и лицо, и одежда, и душа, и мысли, – на богов не распространялась.

По команде Афродиты все купидоны окружили мою прапрабабку плотным кольцом, зависнув в воздухе благодаря интенсивным взмахам крылышками. И тут я заметила, что все они, правда, были на одно лицо! Думаю, что и против этого, то есть против отсутствия индивидуальности, выступал Амур, совершив побег с Олимпа. Интересно, почему маленьким эротам не давали взрослеть? Может, чтобы они не создавали конкуренцию другим, взрослым представителям Олимпа, стоящим на вершине местной иерархии?