Книга Я попала в Запендю!, страница 92 – Маргарита Преображенская

Затем на моё восприятие обрушилась целая пачка таких отрывков с князем в главной роли. Все они указывали на странности в поведении Володаря: то посмотрел не так, то отвечал невпопад, то забыл важные даты для Запенди. Но всё это не казалось мне особенно важным: работа у князей тяжёлая, тут многое забыть можно, простительно. Но один фрагмент воспоминаний Остромысла по этому поводу заставил меня крепко задуматься. Боярин видел, как князь ночью крадучись вышел из хором и некоторое время стоял в темноте, словно ждал чего-то, а потом из черноты неба к немуспустилась та самая змееподобная тварь с двумя хоботами и птичьим клювом, каких тут звали татями, – спустилась, но не напала, а просто парила над ним, пристально глядя на князя, будто любуясь или ожидая указаний. Володарь Светлый, конечно, был мужчина видный, даже, пожалуй, исполненный истинно русской мужской стати и красоты, но вряд ли этим можно очаровать кровожадных ночных убийц. Да и сам он тоже как-то не спешил атаковать противника. Почему?! Неужели был с ним заодно?!

Наверное, этот вопрос будоражил и ум Остромысла, заставляя его всё пристальнее следить за князем. Последней каплей стала сцена, произошедшая накануне отравления. Она виделась мне словно через узкую дверную щель: князь, как-то мрачно, даже пугающе маниакально улыбаясь, протянул руку кому-то невидимому, словно для поцелуя. Угол зрения наблюдавшего за этим действом сместился так, чтобы увидеть этого загадочного персонажа. Каково же было моё удивление, когда этим персонажем оказалась одна из служанок Ванадия! С очаровательной и очень острозубой улыбкой она пыталась снять перстень с руки Володаря – тот самый, что ему преподнесли в подарок орки. А перстень сопротивлялся: паук, сверкая глазками, крепко обхватил лапами палец князя.

Дальше Остромысл дождался, пока фея уйдёт, и вошёл к князю, неся на деревянном подносе две чаши, наполненные вином. Осушив одну из них, Володарь Светлый упал без чувств. Теперь всё встало на свои места. Разрозненные и на первый взгляд неподходящие части пазла наконец начали укладываться в узор. Похоже, ультиматум Кадваладура был не стандартным изъявлением воли тёмного мага, а носителем скверны, через которую Кадваладур проник в тело Володаря Светлого, выбрав его как подходящую оболочку. Остромысл заметил это, проявив чудеса наблюдательности не хуже, чем сотрудник тайной канцелярии. Действовал он радикально, отравив князя, а потом высказал мне, что просыпаться князю нельзя. Оно и понятно: вместе с князем просыпалось и зло, поразившее его тело, даже перстень орков не мог его сдерживать, хотя и мешал проявить всю имеющуюся силу. К сожалению, в то время я не поняла смысла этого высказывания и, желая спасти князя, применила живую воду, которая постепенно нейтрализовала яд. Получалось, что я, таким образом, подыграла своему же врагу!

Смелый поступок ближнего боярина мог бы показатьсядаже благородным, если бы не одно «но». Я была практически уверена в том, что Остромысл убрал князя из корыстных целей – такой вывод напрашивался после слов Гориславы о том, что боярин угрожал ей и намекал на то, будто на престол она никогда не взойдёт. Может, сам его занять собирался? Помнится, нарисованное им «несуществующее животное», тот самый медведь с палицами вместо рук, выведенный в правом верхнем углу куска бересты, говорил об агрессивности и амбициозности, о желании карьерного роста. Обращал на себя внимание и тот факт, что и без того тусклое и дрожащее свечение души Остромысла внезапно угасло, после того как калейдоскоп видений прекратился. Кляксы шли в наступление, выбирая самые слабые звенья. Надо было торопиться!