Книга Мёртвые уши, или Жизнь и быт некроманта, страница 110 – Маргарита Преображенская

По зрелищности это можно было сравнить разве что с моментом, когда огромнаяморская волна накрывает действующий вулкан. Всё вокруг (и я в придачу) замерло в ожидании, и когда дым, охвативший пространство, рассеялся, взорам восставших предстал Его Высочество принц Карломан из ветви Пипинидов династии Каролингов. Он восседал на костяном коне, держа в руке меч, подаренный Люрором де Куку. Я никогда не видела принца таким воинственным и красивым. Там, на въезде в Елисейские Поля, пробудился Победоносный Воин, способный сокрушить всё на своём пути! Остальные скульптуры тоже были растворены, высвободив целый табун костяных коней. Всадники для них нашлись очень быстро. В результате у мятежников была теперь конница во главе с Карломаном. На этом связь прервалась, а экипаж Люрора де Куку остановился у парадного входа в Лувр, где нас ожидал Великий Окочур.

Я шла по пустым роскошным галереям величайшего из королевских дворцов Франции рядом с Люрором де Куку, постоянно думая о том, что же я скажу Хозяину потустороннего Парижа при встрече. Кажется, вся наша революционная авантюра была написана у меня на лице. Постепенно изысканная роскошь и потрясающая красота интерьеров Лувра сделали своё дело: восхищение затмило беспокойство, придав мне сил и вытянув из омута мрачных мыслей. Мир вокруг наполнился звуками и красками. Краски, кстати, немного потускнев от времени, обрели какое-то новое очарование, жизнь после жизни.

– Многие шедевры мирового искусства нашли своё пристанище здесь, воплощая мысли художников. Ведь мысли материальны! – услышала я голос моего жениха.

Похоже, он всё это время рассказывал мне что-то о местных достопримечательностях, а я не могла это воспринять.

– Идёмте, ма флёр, я вас познакомлю! – сказал Люрор де Куку, видимо, заметив, что я снова готова к активным действиям.

Как ему удавалось сохранять такое присутствие духа? Нервы, как канаты, что ли?! Мы остановились около странной инсталляции, представлявшей собой вертикальную ось вращения, к которой было прикреплено колесо, а на нём по ободу располагалось четыре картины в одинаковых рамах. Люрор де Куку крутанул колесо, словно это был лототрон, и передо мной поплыли лица женщин – вернее, женщина была одна и та же, знакомая всем с детства, а вот лица… На трёх картинах они были искажены, словно стали отражениями кривого зеркала, поэтому, когда «лототрон» вращался, казалось, что женщина корчит разные забавные рожи.

– Джоконда! – объявил Люрор де Куку, когда вращение остановилось, а потом добавил, изящно подмигнув даме: – Моя давняя знакомая!

– Бонсуар, мадам! – сказала я, не веря своим глазам: картина оказалась живой, словно представляла собой окно в то самое мгновение, когда изображённая на ней женщина существовала в давние времена.

– Я предпочитаю, чтобы меня называли Мона Лиза! – изобразив ту самую загадочную улыбку, пленявшую сердца сквозь века, произнесла Джоконда.

– В данном случае было бы правильнее добавить к имени Лиза слово «квадро», – сказала я.

– Квадро Лиза? – спросила Джоконда, повернувшись ко мне тем своим изображением, где у неё были смешно выпучены глаза.

– Да. У вас ведь четыре…ипостаси, а«моно» – это «одно», – пояснила я.

– Ах! Это всё отвратительные шутки Хозяина потустороннего мира! – сказала Джоконда, повернувшись ко мне ликом, на котором у неё, как у плачущего ребёнка, были губы сковородником. – Он из всего делает фарс!