Книга (не) Пара Его Величества. Связанные судьбой, страница 56 – Марина Ружанская

Я почувствовала, как огонь стыда и смущения заливает мои щеки. Попадание в десятку.

— Ну знаешь ли, — пробурчала я, отводя глаза к потолку, — мне кажется, это не совсем одно и то же.

— Неужели?.. — Сильвия села на край стула, ее пальцы сплелись в тугой узел. Голос стал тише, но горечь в нем была ощутима. — Знаешь, моя мать спала и видела, что я стану одной из весталок. Служба богине домашнего очага, целомудрие, почет… и приличное содержание от Империи.

— Ого! — я искренне удивилась. — Твои родители были не против отдать тебя на тридцать лет безбрачия? Это же…

— Пятая дочь в обнищавшей патрицианской семье, чья слава давно в прошлом, — перебила она меня, горькая усмешка тронула ее губы. — Приданое — пустой, запыленный сундук в подвале. А тут — возраст подходящий, восемь лет, и мордашкой, как говорила мать, удалась. И одна из шести главных весталок по возрасту должна была выйти на покой. Такая возможность! Почет,деньги, привилегии для всей семьи… Кто бы отказался?

— Но тебя… не выбрали? — я осторожно спросила, предчувствуя недоброе.

— Нет… Знаешь, Великий Понтифик проводит… собеседование лично с каждой из двадцати кандидаток. Никто не говорит как именно. Девочек приводят в маленькую, темную комнату при храме. Заставляют раздеться… А после он… трогает. — Сильвия сжала пальцы так, что костяшки побелели. Она смотрела куда-то в пространство перед собой. Ее голос сорвался на шепот. — Я… я стала вырываться, закричала, а потом... вспыхнул свет. Такой яркий, что ему обожгло глаза. Теперь уже орал он: так громко, что вбежали служители. Мамина мечта о дочери-весталке рухнула. В наказание меня тогда на неделю заперли в спальне. Не кормили, не позволяли выходить и разговаривать даже с рабами… Мать называла меня позором семьи, испорченным товаром…

Я неподдельно ахнула, чувствуя, как ком ярости и жалости подкатывает к горлу.

— Подожди… но ведь основное условие службы богине Весте: ее жрицы должны быть непорочны все тридцать лет! Как он мог…?

— Да? — Сильвия горько усмехнулась. — Откуда же тогда берутся весталки, которых хоронят живьем у городской стены за неожиданную беременность? — Она резко встала, отвернувшись к окну, ее плечи снова напряглись. — Они все знают. Все. Но закрывают глаза.

Тяжелое, гнетущее молчание повисло в комнате. Даже Брини, дремавшая у меня на груди, замерла, почуяв напряжение. Я смотрела на стройную спину подруги, на ее сжатые кулаки, и чувствовала себя последней дурой, нечаянно наступившей на больную мозоль.

— Мне… мне очень жаль, Силь, — прозвучало неубедительно тихо. — Прости, что разворошила… Но причем тут Аполлон? Почему ты его боишься, если он дал тебе силу, а не… не это?

— Спустя два года после… того отбора, — Сильвия говорила тихо, глядя в окно на унылый вид Фодины, — я вдруг впала в транс. Упала посреди ужина. И предсказала нашествие саранчи на поля соседнего поместья. Все посмеялись. А через неделю саранча сожрала все до травинки. Потом я увидела, как на корабль отца нападут пираты… Он не поверил. Корабль сожгли, команду перебили. А в четырнадцать… я проснулась в лесу. В мохнатой шкуре, с кровавыми когтями и полной паникой. Целительские способности, правда, проявились почти к концу выпуска. В начале обучения в Семинарии, когдапослушники проходят через аллею богов, я соврала, что мне откликнулась богиня Венера. Кроме самой жрицы в этот момент там никого нет, поэтому мои слова проверить не могли.