Книга Какао, Клаусы и контракты, страница 24 – Ава Торн

Оргазм начался мягко, медленно распускаясь, что, казалось, длилось целую вечность, искры света вспыхивали по краям моего зрения. Кэнай держал меня все это время, и я посмотрела вниз, чтобы увидеть, как его прекрасные серебряные глаза наблюдают за мной, зрачки расширены. Мы были покрыты потом, когда волны наконец стихли, но все, о чем я могла думать, было: еще.

Это был лучший оргазм в моей жизни, и я немедленно захотела еще — словно он разжег огонь внутри меня, а не погасил его.

— Кэнай… — Мой голос был жалобным скулением.Даже когда я продолжала пульсировать вокруг его пальцев, я знала, что этого недостаточно; новая волна боли прокатилась по моему телу.

— Кэнай, пожалуйста. Еще.

Он поднялся, перебираясь через меня. Он улыбался, и я хотела, чтобы он сказал что-нибудь самоуверенное, что-то, за что я могла бы зацепиться, чтобы выстроить свою ментальную защиту против него. Но вместо этого…

— Все, что тебе нужно, Сильви. Я хочу смотреть, как ты делаешь это снова и снова.

Он целовал мой живот, будучи со мной таким осторожным — каждое прикосновение было намеренным, он спрашивал разрешения глазами, прежде чем двинуться дальше. Это заставило что-то в моей груди треснуть и открыться, и я отчаянно хотела запечатать это обратно.

Предполагалось, что это будет просто. Решение проблемы.

Так почему же мне казалось, что после долгой, холодной, отвратительной городской зимы мое сердце таяло?

Я не могла встретиться с ним взглядом, и он знал, почему. Но вместо того, чтобы включить какую-то мужскую херню, он подсунул под меня подушку, поворачивая меня на живот.

Мой нос зарылся в одеяла, мои сверхчувствительные соски волочились по мягким простыням, пока он поднимал мои бедра.

— Просто чувствуй. Ты можешь это сделать для меня? — прошептал он мне на ухо. Я кивнула, сжимая одеяла в кулаках, как спасательный круг, не глядя на него.

— Позволь мне позаботиться о тебе, — пробормотал он в мою кожу, и мои инстинкты омеги взбунтовались. Да, доверься ему. Сдайся, позволь ему...

Нет. Я никогда никому не позволяла о себе заботиться. По-настоящему. Забота о себе была единственным, на что я могла рассчитывать.

Но мое тело таяло от его прикосновений, и я ненавидела то, как приятно было сдаться.

Его член прижался ко мне, и прежде чем я успела остановить себя, я уже умоляла.

— Кэнай, пожалуйста… — Абсолютно жалко.

Его бедра медленно надавили вперед, и растяжение было восхитительным — ровно настолько, чтобы почувствовать себя невероятно наполненной, но недостаточно, чтобы вызвать боль. Боже, даже его член был идеален. Он толкался, пока не встретил сопротивление, затем ослабил напор, поцеловал меня между лопатками, прежде чем погрузиться глубже.

— Я с тобой, — пообещал Кэнай, и самое худшее было то, что я ему поверила.

Я поверила ему, и это напугало меня больше, чем когда-либомог жар.

Потому что люди не остаются. Люди уходят. Они возмущаются твоим успехом и твоим рвением, и они унижают тебя. Когда ты, наконец, решаешь уйти, они даже не притворяются, что ты стоишь того, чтобы за тебя бороться. Доверять — это ошибка. Было проще вообще не доверять.

Моим инстинктам омеги было насрать на то, что проще. Они хотели сдаться этому — ему— чтобы наконец прекратить борьбу.

Я так устала бороться.

Мне хотелось убежать. Мне хотелось остаться. Хотелось оттолкнуть его и притянуть ближе. Я не могла примирить две борющиеся части себя — юриста, который усвоил, что независимость — это выживание, и омегу, которая шептала, что, может быть, только может быть, мне больше не нужно делать это в одиночку.