Книга Некромантия и помидоры, страница 52 – Карина Демина

Зато знала двенадцатиимён северного ветра и умела заговорить волну.

Этого ли испугался Харальд? Того, что привезет сыну не ту невесту, которая удержит его у берегов, но ту, что наполнит ветром паруса его кораблей?

Тот старик улыбался. Хитро-хитро. И хотелось схватить его за глотку и вытрясти всё, что он знает. Но Рагнар сдержался. Старик одной ногой стоял на пути, где встретят его боги. И судить станут по своим законам. Он ли подсунул вместо рыбачки-Ингри ведьму? Или же Харальд, увидев невесту, решил, что не та она? Сам пожелал заменить.

- Харальд привёз невесту. И не было никого, кто не восхитился бы её красотой.

- И ты? – спросила Хель.

- И я. Я даже позавидовал ему. Мой дар прибавлял в силе день ото дня, и женщинам рядом со мной было неуютно.

- Почему? – уточнила Зинаида.

- Потому что тёмная сила пугает и отталкивает, будит в людях дурные мысли.

- А я почему ничего не ощущаю?

- Потому что твоя сила тоже темна.

- Да? Ладно. Извини. Потом об этом… итак, была свадьба?

- Была. И нашу семью тоже позвали. И встречали ласково.

До сих пор у Рагнара не было ответа, почему никто не увидел дурного? Не догадался? Не понял? Он ведь и сам принимал из её рук кубок, наполненный хмельным мёдом. И сам же, ответным даром, обвил запястье нитью жемчуга.

Он смотрел, как смеётся сестра, примеряя витые серьги и свои же отдаёт взамен.

И матушка улыбается. И в улыбке видится облегчение, потому что всё одно ведь чувствовали за собой вину. И отец выдохнул.

Не случилось ссоры.

Не осталось обиды.

И потому Рагнар не стал возражать, когда рядом с молодыми посадили Ясинку с мужем. Это казалось правильным.

Но ладно, это люди.

Почему промолчал огонь? Невеста, как принято, поклонилась ему, напоила и вином, и кровью, угостила хлебом и прядью волос. А он принял. И не погас, не зашипел рассерженным котом, не выдохнул чёрный дым, предупреждая о дурных мыслях. Или… уже тогда она подчинила себе сердца? Ульфа? И Харальда? Она через них и родовое пламя оплела путами, заставив принять дары.

Но разве возможно подобное?

Как?

Рагнар спросит. Придёт время и спросит.

- Всё стало, как прежде. Даже лучше. Жена Ульфа оказалась умна. Её советы во многом помогали, и Харальд всё радовался тому, дочего же справная у него невестка. И как повезло сыну.

Рагнар замолчал.

- А потом родилась я, - Хиль подхватила оборвавшуюся нить истории. – Нет, дело, как понимаю, не совсем во мне, так совпало, но…

- В первый год детей не показывают никому, кроме близких родичей, - Рагнар сделал вдох. – До тех пор, пока Предвечное пламя не примет дитя, душа его хрупка. А нить судьбы неопределённа. Её легко оборвать, запутать, завязать узлом, а душу заморочить. Потому у нас строго соблюдали старый обычай.

И Ульф посмеивался, что в роду Рагнара придерживаются этих древних глупостей.

- В первый раз дитя подносят к очагу сразу после рождения, показывают, чтоб огонь увидел, узнал и обогрел. Потом – после месяца, на третий день растущей луны, чтобы и дитя росло, быстро да спокойно. После в три. В полгода. А когда Хиль исполнился год, отец отнёс её в кузницы, туда, где кипела сама душа Предвечного огня. Тогда-то она, коснувшись дитяти, и питает собой, что его, что дар. И дар закрепляется.

- Любой дар, - уточнила Хиль.

- Любой, - Рагнар согласился с поправкой. - Меня тоже в своё время показали. И пусть огонь не любит тьму, но и не отказал в помощи.