Онлайн книга «Некромантия и помидоры»
|
И эти чувства, вины и осознания собственного несовершенства, стали постоянными. - Потом вернулись. Домой он стал возвращаться регулярно, но… вместе с тем я начала бояться этих возвращений. Мы постоянно сталкивались, и ссорились, и он как-то умудрялся выводить меня то на крик, то на слёзы. Скоро для этого и усилий не приходилось прикладывать. Я и сама стала понимать, что превращаюсь в истеричку. И в какой-то момент ясно поняла, что если останусь, то просто сойду с ума.По-настоящему. Тогда я и сбежала. Развалила крепкую семью. Так он сказал на суде. И Зинаида помнит чувство стыда, охватившее её. Как будто она действительно была виновата. И немой вопрос в глазах судьи. Мол, чего тебе ещё надо-то? Богатый, красивый, не жадный. Не пьёт. Не бьёт. А она только и твердила, что не хочет с ним жить, не способная объяснить, почему. В словах эти мелкие подколки, шуточки казались чем-то в высшей степени безобидным. Кто в здравом уме обижается на шутки? Только зажравшиеся истерички. - Нам давали время на примирение. Он даже приезжал с цветами. Но как-то… при этом его подколки стали злее, что ли? Он вроде бы и мирился, и в то же время не хотел возвращения? До сих пор не понимаю. И нас развели. - Хорошо, - сказал Рагнар. И уточнил. – Ты его не любишь? - Нет. Честно, я даже сомневаюсь, любила ли я его когда-нибудь по-настоящему. Детей вот точно любила. А он… он… и теперь вот воюем. Ну как воюем… после развода обо мне как-то даже и забыли. Ни он, ни его матушка не звонили. Иногда Тумилин сбрасывал какие-то деньги, но не сказать, чтобы часто. Но меня устраивало. Я вот диплом свой достала из небытия. Нашла работу. Взяла кредит, чтобы привести дом в минимально пригодное состояние для жизни. И его же выплатила. Тогда казалось, что всё будет хорошо, отлично даже. - А он, я слышала, съехался с той девушкой. И вроде бы даже жениться собирался, но женился или нет, не знаю… - Зинаида замолчала, спохватившись, что обсуждение жизни бывшего мужа – это уже совсем точно лишнее. – Вот и яблоня. Пришли. Яблоня никуда не делась. А у неё стояла баба Тоня и, наклонившись, что-то разглядывала. - А… Зиночка… - баба Тоня разогнулась. – С мужиком сошлась? Гляди. Рожа-то насквозь уголовная. И лоб синий. Где это видано, чтоб у приличного человека лоб синий… - Это знак рода, уважаемая, - ответил Рагнар. – На моей родине так принято. - Ну-ну… принято… а всё одно, паспорт проверь. Ишь, под иностранца косит… но по-нашенски то чисто разговаривает. Стало быть, точно аферист! И клюкой в Рагнара ткнула. Правда, тот клюку перехватил, мягко так, бережно и опустил. Чем и заслужил почти благосклонное: - Но если так-то глянуть, может, и ничего… всяко получше твоего бывшего. Тумилинаона на дух не переносила. - Но паспорт всё одно проверь! - Обязательно. - И если дом будет уговаривать переписать, то не соглашайся… - Не соглашусь. - И кредитов на себя не бери! - Кто ж мне их даст-то. - И то верно… ладно… ты лучше поглянь, что с яблонею-то? Никак сохнуть начала. Или коренья… вона как черноты набрались? – клюка ткнула куда-то в круг высохшей травы, что образовался под яблоней. – Точно твой бывший потравил. - С чего вы взяли? Траву покрывала мелкая серая пыль. И она же смешалась с землёй. Зола? Или соль? Но зачем кому-то травить дерево? Кому яблоня могла помешать? Она ж тут стояла, сколько Зинаида себя помнила. А теперь вот корни, выбиравшиеся из земли, и вправду покрылись точно слизью, вид которой пробуждал странную ярость. |