Книга Наставница для наследника престола, страница 33 – Елена Романова

— Выкупи вагон на скоростной поезд до Арвала. Инкогнито.

Герцог принимает это решение спонтанно. Он не планировал выезжать из Белого дворца до момента смерти Сайгара. Теперь он будетвынужден просить брата повременить со смертью еще на пару дней, будто умереть в тот день, когда захочется, — это привилегия всех монархов. Даже Сайгар не был властен над смертью, но его врачи делали все возможное, чтобы продлить его жизнь, даже если для короля она становилась мучительной агонией.

— Но ваша поездка в Арвал была запланирована только через месяц, — удивленно говорит Морис.

— Будет сюрприз, — мрачно сообщает герцог и улыбается.

Кажется, эта улыбка выходит жутковатой. Плечи барона Роула нервно передергиваются.

НЕЯЛИН ЛЕЙН

Арвал герцогство Азариас

Я одномоментно понимаю многое, и сердце начинает мучительно сжиматься в груди.

— Ты приехал на могилу матери? — спрашиваю я осторожно.

Мы разговариваем так долго, что свеча почти растаяла. За окном стоит густая, темная ночь.

Кайл молчит. Он кажется отстранённым. Я еще раз поражаюсь его выдержке.

— Можно и так сказать, — срывается с его языка тихо, придушенно. — Я должен попасть в склеп.

— Почему ты делаешь это тайно?

— Аарон не пустил. «Это небезопасно и глупо» — слова моего дяди.

Кайл слабо дует на удлинившееся и чадящее пламя свечи, облокотившись на локти.

— Твой дядя — бесчувственный сухарь, — сообщаю я.

— Да, но он очень силен. Я бы хотел иметь такой же дар…

Я удивленно смотрю на мальчика, лицо которого озаряет лишь желтоватый дрожащий свет. Остальное, как и пространство кухни, утопает во мраке.

— Мне кажется, с таким даром человек обречен на вечное одиночество.

Кайл усмехается.

— А зачем мне кто-то?

Я не могу отвести взгляда от его темных, мрачных и печальных глаз.

— Каждый хочет, чтобы его любили, — понижая голос до шепота, задумчиво произношу я. — Даже с виду бесчувственные сухари.

Кайл фыркает с презрением, отчего пламя пугливо вздрагивает.

— Аарону это не нужно. И мне тоже. Чувства затуманивают разум и мешают принимать решения, — мальчик переводит на меня взгляд. — То, что я здесь — это тоже порыв.

Я тревожно сглатываю. Как можно так чудовищно травмировать ребенка, сделать его настолько диким, не знающим ласку, не умеющим принимать ни любовь, ни помощь извне?

— Почему тебя разлучили с матерью?

— С герцогиней Азариас, — поправляет он холодно. — Потому что она женщина. Женщины зачастую недальновидны, порывисты и мелочны.

Во имя всех святых… Это не слова ребенка. Это то, что кто-то вложил ему в голову.

— Не все женщины…

— Все, — обрывает он. — Знаешь, как погибла леди Эмма?

— Кто?

— Невеста Аарона, — поясняет Кайл. — Заглянула в его глаза. Так хотела увидеть их. И сразу умерла. Это умно, по-твоему?

— Нет.

— На мою часть не позволяли заходить женщинам, потому что они меня жалели. И в твоих глазах сейчас жалость, а я в ней не нуждаюсь!

— Еще бы.

— Я лучший во всем. И Аарон это увидит.

В какой-то моментмне хочется щелкнуть Кайла по носу, встряхнуть за плечи, вытрясая из его головы дурь, так заботливо вложенную туда взрослыми.

— Ваше высочество, — хмурюсь, — если вы пришли за помощью, то получите ее на моих условиях. Согласны?

Он вскидывает брови.

— И какие у тебя условия?

— Во-первых, научитесь пользоваться собственной головой, — объясняю я спокойно, твердо и доходчиво. — Во-вторых, начните видеть мир таким, какой он есть, а не через призму рассказов ваших гувернеров, наставников и нравоучений вашего дядюшки. В-третьих, для окружающих вы становитесь мне братом и со смирением выполняете сестринские указания, и не воротите нос от дел, даже если вам кажется, что в ваших венах кровь голубее, чем у многих здесь.