Книга Проклятая попаданка серебряной совы, страница 66 – Нана Кас, Мари Кир

— Твой план, Виктор? — настаиваю я, делая шаг вперёд. Скрип половицы под моей ногой звучит оглушительно. — В чём он? Продолжать эту жалкую пародию на нормальность? Шептаться украдкой, прятаться по углам, пока тьма не пережуёт нас и не выплюнет, как косточки? Мы должны сказать Киллиану. Сегодня же. Пока у нас ещё есть хоть капля контроля над ситуацией.

Он медленно поворачивается. Его лицо — высеченная маска изо льда, но в глубине глаз бушует ад. Гнев, страх, отчаяние. Всё смешалось в этом взгляде.

— Это чистейшее безумие, — произносит он отточенно, отчеканивая каждое слово. — Я знаю, что он из себя представляет. Мы не в состоянии его сдержать, когда… если всё пойдёт не по плану.

Я уже не раз ловлю его и себя на слове «снова», или «когда», или «в этот раз». Мне известен мой конец, а Виктор продолжает говорить так, будто уже проходил через это. Не раз. Может, Алисия была не первой? Может, до неё были другие, в чьи тела Киллиан пытался вдохнуть душу Елены, и Виктор был свидетелем каждой такойпопытки? От этой мысли становится не по себе, но мы не можем просто стоять на месте и ждать конца.

— А мы что-то контролируем сейчас? — в моём голосе проскальзывает истеричная нотка. — Мы просто марионетки, пляшущие под дудку этого проклятого места! Он знает механизм, он изучал его годами! Он понимает природу силы, что в него вселилась! Только объединившись втроём, мы сможем ей противостоять! Вместе мы угроза. По отдельности — просто жертвы.

— Втроём? — он издаёт короткий, безрадостный звук, похожий на треск ломающейся ветки. — Ты призрак из будущего. Я… — он запинается, его взгляд на мгновение становится остекленевшим, — я слишком долго нахожусь в эпицентре этого шторма. А он одержимый гений, уверенный, что ты реинкарнация его умершей любви. Прекрасный союз. Что может пойти не так?

— А что наша альтернатива? — я почти кричу, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в кожу. — Бежать? Или ты предлагаешь сидеть сложа руки и ждать, когда он окончательно смешает реальность с бредом и решит, что пришло время «вернуть память» своей Елены каким-нибудь чудовищным ритуалом? Ты действительно готов наблюдать за этим? Опять?

Последнее слово вырывается случайно, но оно висит в воздухе. Опять. Виктор вздрагивает, его выкованная броня даёт глубокую трещину. Он отворачивается, проводя рукой по лицу, и этот жест выдаёт немыслимую усталость, копившуюся не недели, а, судя по всему, годы.

— Он… он мой друг. — В его словах я слышу груз десятилетий доверия, братства, совместно пережитых потерь и боли.

Внезапно горячий порыв сострадания поднимается во мне. И прежде чем я успеваю осознать, моя рука тянется и касается его кулака. Кожа холодная, а под ней стальные, напряжённые мышцы.

— Я понимаю, — чужим мягким голосом говорю я. — И поэтому мы должны попытаться. Не как враги, а… как те, кто помнит о его человечности. Иначе тьма заберёт Киллиана безвозвратно. И его, и тебя, и последние обломки вашей дружбы.

Виктор оборачивается и растерянно смотрит на мою руку, сжимающую его. Затем он поднимает глаза на меня. Я подошла к нему близко и теперь вижу крошечные крупинки на золотистой радужке. И следы бессонных ночей, морщинки у глаз, которые появились явно не от смеха. В нём нет привычной насмешки, только оголённая уязвимость и что-то неловкое, трепещущее, притяжение, котороевспыхнуло здесь и застало нас обоих врасплох.