Книга Проклятая попаданка серебряной совы, страница 59 – Нана Кас, Мари Кир

Утро приносит с собой странное, зыбкое спокойствие. Солнечный свет, пробивающийся сквозь высокие окна столовой, кажется слишком ярким для этого дома. Я сижу за столом, пытаясь заставить себя съесть кусок ветчины, когда в дверях появляется Киллиан.

Вчера я выложила всё, что знала о роде Крыловых. О смерти Алисии по неизвестным причинам. И об исчезновении Киллиана, обвинённого в смерти молодой жены. Виктор выслушал молча, буркнув мне, чтобы я не рыскала в кабинете, ушёл в неизвестном направлении.

Ночь накрыла особняк неминуемо, а я всё не могла выкинуть из головы то, что узнала сама. События не складываются в логическую цепочку, многие детали ускользают. А появление Киллиана нарушило хрупкий баланс и сбивает башню, которую я с таким трудом выстраивала.

На нём тёмный строгий сюртук, он выглядит безмятежным и смотрит на меня с новой осторожной надеждой.

— Доброе утро. Я надеюсь, ты хорошо отдохнула. — Его голос звучит с теплотой. — У меня есть предложение. Погода сегодня прекрасна, и я подумал… Может, мы съездим в город? Пообедаем в ресторане. Сменим обстановку.

Сердце на мгновение замирает. Выход за пределы дома? Возможность увидеть что-то, кроме этих мрачных стен? Но это также означает быть с ним наедине, поддерживать сложную игру каждую секунду.

— Это… неожиданно, — осторожно говорю я, откладывая вилку. — Но звучит заманчиво.

— Прекрасно. — Он улыбается слегка напряжённо, но искренне. — Я распоряжусь насчёт экипажа.

Час спустя мы уже катим по ухабистой дороге, ведущей в город. Я сижу напротив Киллиана, глядя в окно на проплывающие мимо поля и тёмный лес. Молчание между нами не неловкое, а скорее задумчивое, и он не пытается его заполнить.

Город встречает нас суетой и гомоном. Экипаж останавливается у невзрачного, но солидного здания с вывеской «Ресторация». Внутри пахнет жареным мясом, свежим хлебом и дорогим табаком. Нас проводят в уединённый кабинет, где стол застелен белой скатертью.

Первый час проходит на удивление гладко. Я стараюсь говорить мало, поддакивая его редким замечаниям о погоде или городских новостях. Он заказывает вино, и под воздействием алкоголя его черты смягчаются.

— Помнишь, — начинает он вдруг, глядя на бокал с рубиновой жидкостью, — как мы в первый раз поехали за город? Была весна,всё цвело. Ты тогда так смеялась, когда ветер сорвал твою шляпу, и мне пришлось гоняться за ней по полю.

Я замираю, кусок рыбы застревает у меня в горле. У Алисии в дневнике нет ни строчки о таком ярком моменте. Не думаю, что она бы не зафиксировала такой момент. Весна? Сорванная шляпа? Это звучит как…

— Ты сказала, что это самый радостный день в твоей жизни, — продолжает он, а голос становится мечтательным. — Что ты никогда не чувствовала себя такой свободной. Мы тогда нашли озеро в лесу, с водой настолько чистой, что было видно дно. Ты говорила, что оно похоже на забытую богом слезу.

Ледяная волна прокатывается по моей спине. Киллиан говорит не со мной. Он говорит с Еленой? Эти воспоминания принадлежат ей? Он переносит их на меня, втискивая мою фигуру в рамки своего потерянного счастья. Говорит с таким благоговением, с каким вспоминают не о простой прогулке, а о религиозном откровении.

— Я… я смутно помню, было красиво, — бормочу я, опуская взгляд в тарелку, не в силах выдержать интенсивность его взгляда.