Книга Искупление, страница 91 – Вера Петрук

Ночь была на удивление теплой. Сначала Дэйра решила, что она привычно не чувствовала мороза, но, глянув на Нильса, и поднимающуюся впереди парочку, увидела, что люди буквально обливались потом. И не от усилий, а от жаркого настырного ветра, который дул с моря. Еще одна странность бросилась в глаза и осталась навсегда запечатленной в памяти. Всю акваторию Майбрака давно покрывал лед, но бухта Седьмого утеса была чистой. Темно-синяя вода плескалась в ночи, не потревоженная ни зимой, ни ее морозом.

Нильс оглянулся и подбадривающе улыбнулся. Она кивнула в ответ. Они не разговаривали с тех пор, как покинули замок. Нильс был прирожденным шпионом и провел ее сквозь охрану, даже ни разу нигде не задержавшись. Никогда он не казался ей прекраснее, и Дэйра много раз пожалела, что позвала его с собой. Чувство беды неотвратимо преследовало ее, оно шептало голосом дьявола, предупреждая, что смерть человека, которого полюбила Белая Госпожа, неизбежна.

Свечи привели их на вершину нескоро. Путники вынуждены были долго петлять, блуждая в колючих зарослях, пока тропинка не выводила на каменную площадку, утыкающуюся, казалось, в саму луну. С самой высокой точки утеса диск светила выглядел необъятным и готовым растворить в себе любого, дерзнувшего подойти ближе.

Жаркий ветер усилился, заставляя забыть о том, что внизу лютует зима и лежат сугробы. Он пах свежими цветами и тонкими благовониями, однако Дэйра уловила тщательно спрятанную нотку журависа. Ганзуре служили люди, а им, в свою очередь, служил дурман.

– Нам туда, – тронул ее за руку Нильс, потому что Дэйра направилась совсем в другую сторону. На вершине тропинка разветвлялась. Перепутать правильное направление было невозможно. Несмотря на точто дорог было две, горящие свечи обрамляли только одну из них – ту, что вела к пещере, украшенной венками из цветов и лампадками с горящим ароматическим маслом. Должно быть их благоухание было слышно и в самом Майбраке, который с вершины казался замершем в засаде пауком, раскинувшим лапы. Тысяча огней были похожи на паучьи глаза, а ноги насекомого напоминали дороги, протянувшегося от королевского замка ко всем сторонам света.

Дэйра знала, куда нужно идти, но не выдержала искушения, потому что в луне отражалось ее лицо. Те же витые шрамы на лбу, странные глаза, прямой, доставшийся от герцога нос, и полные губы, в которых угадывалась Ингара. Дэйра пересекла каменную площадку и остановилось на краю утеса, впервые собой любуясь. Протянув руку, она погладила гладкую, молочно-белую кожу лунного отражения и вдруг ощутила, как под капюшоном, скрывающим ее голову, что-то зашевелилось, приподнимая ткань плаща и щекоча шею. Одновременно ее позвали. Обычно голоса пели хором, этот же был, несомненно, солистом. Он мог быть, как мужским, так и женским, но красивее мелодии Дэйра не слышала. Сердце рвалось из груди, а ноги мечтали сорваться с утеса и прыгнуть в студеную воду, чтобы охладить полыхающие внутри нее чувства. Даже возвращаясь в Эйдерледж после путешествия по дальним землям, Дэйра никогда не ощущала такой сильной тоски по дому, какая накрыла ее сейчас. Одиночество, служившее крыльями многие годы, сгорело в очищающем пламени, облегчившем ей душу. Она была дома.

– Это здесь, – Дэйра оглянулась на Нильса, который замер в паре шагов от нее, не осмеливаясь приблизиться, но явно готовый прыгнуть и задержать, если прыгнет она. Что за смесь чувств бурлит в тебе человек, спросили ее глаза, пристально рассматривая своего спутника.