Онлайн книга «Возвращение»
|
Царская охота – это просто очередная подлость. Убийство, вот и все. Нет в ней никакой чести и доблести. И красоты тоже нет. Борис охоту тоже не любил. А Федя от нее шалел, дурел. Нравилось ему зверье травить, кровь нравилась, смерти… Упырь! Но слова про сокола услышал, понял. – И то… не подумал я, боярышня. Соколица с руки есть-пить не станет, в клетке не выживет. Ей небо надобно. – И сокол рядом. Только ты не сокол. Ты… ты – блоха в перьях! Вслух Устя этого не сказала. Такчто Руди подхватил клетку, удачно подхватил под локоть боярыню Евдокию, а государыня Любава и сама встала. Надо же посмотреть, как птичку выпускать будут. А вот царица Марина и шагу не ступила. К чему ей? – Одних вас оставлять ненадобно, Феденька, то урон девичьей чести будет. Фёдор кулаки сжал, а ответить не успел. Неудачно так получилось… Столик, на который Руди свою клетку ставил, был накрыт для чаепития. А он-то чашки подвинул. Вот одна из них балансировала на краю, а потом и свалилась. Прямо на роскошный царицын белый летник. Чай выплеснулся, на белом коричневое пятно – грязное, размытое. Чашка только звякнула. – Б…!!! – поносно выругалась царица. Устя смотрела на ее лицо – и страшно становилось. Такие у нее глаза были. Жива-матушка, это ж просто летник! Тряпка расшитая! Таких десяток смени – не заметишь! Ты царица, не первый он у тебя, не последний! А она так смотрит… словно убила бы! За глупость! За случайность. А ведь раньше Устя ее такой не видела. Марина с ней и не разговаривала, правду сказать. Так, могла пару фаз бросить, до слез довести мимоходом и дальше пойти. А сейчас Устя не удержалась. Знала, что смерть рядом стоит, и не смолчала. Слишком уж ей больно было – ТОГДА. – Как платье-то жалко, государыня. Это не отчистишь, сливки в чай наливали свежие, это только перешивать придется. Уж больно некрасиво выглядит, как засохшая кровь. А оно и правда так выглядело. Чай красновато-коричневый, да молоко еще оттенок разбавило. Вот и получилось ржавое пятно, некрасивое… – Ах ты… Марина еще одно ругательство выплюнула – и за дверь вылетела. Переодеваться. А может, еще и чаем ее ошпарило. Хотя это уже неправда. Он не такой горячий. И молоко разбавило. Ох-х-х. Фёдор руки протянул, Устинью за плечи взял. – Устенька моя… красавица… – Царевич, я не холопка какая, меня в углу зажимать! – Не холопка, конечно. Боярышня… царевной будешь. А хочешь – царицей? Все для тебя сделаю, только не противься… ты мне как воздух нужна, жить без тебя не могу, дышать не получается… И выглядел Фёдор при этом так… Устя даже встревожилась. Лба его коснулась. А ведь и правда – вид ошалелый. – Да здоров ли ты, царевич? – Не знаю. Только о тебе думаю, едва два дня эти прожил… как до отбора доживу, не знаю… обними меня, Устяша! Устенька моя… Устя задрожала. Еще шаг, еще движение, и она… Она с собой не совладает. Но Фёдор не успел шелохнуться. Дверь наново открылась. – Отпусти боярышню, братец. Непотребное творишь! Когда б на Фёдора ведро воды вылили, и тогда б он так не подскочил. – Брат?! Устя развернулась, поклонилась в пол. Лицо спрятала. Хоть ненадолго. Хоть пару секунд. Не ждала она… – Государь. – Поднимись, боярышня. Посмотреть на тебя хочу. Устя уже с лицом кое-как совладала. Выпрямилась, в глаза ему посмотрела. Тоже серые. Только у Устиньи глаза прозрачные, словно ручеек на камнях. А у царя темные, грозовые. И в самой глубине их, вокруг зрачка – золото. Ровно молнии проблескивают. |