Онлайн книга «Выбор»
|
И уселась кушать. Постепенно и остальные боярышни приходили, за столом рассаживались. Вот себе Орлова кусочек заливного взяла. Вот Васильева. А вот и Устинья, и тоже заливное взяла. Вивея едва не взвизгнула от радости, чудом сдержалась. Получилось?! Неуж получилось?! Устя кусочек в рот положила. И так-то она не великий едок, а уж после разговора с патриархом и вовсе ничего в рот не лезло. Вот напротив боярышня Васильева сидит, лопает так, что за ушами трещит… ей заливное нравится. А Усте кусок в рот не лезет… поковыряла вилкой. Нет, не лезет, хоть что ты делай. Может, просто сбитня попить? И того не хочется. Ей бы несладкого чего, а лучше – воды колодезной. Может, и не заметила бы ничего Устя. Но боярышня Васильева спиной к окну сидела. И Устя вдруг… увидела! Зрачки у боярышни расширяться стали. Вот просто так. Свет ей в лицо не бьет, а зрачки все шире и шире. И лицо покраснело, вот она тарелку в сторону отставила, к кувшину руку протянула и пить принялась. Словно… словно… – В порядке ли ты, Наталья? – Устя и сама не поняла, как вопрос задала, язык сам дернулся. – Д-да… И голос низкий, охриплый. Устю ветром из-за стола вынесло! – Не ешьте ничего!!! Яд здесь!!! ВОДЫ!!! Боярыня Пронская из-за стола поднялась, руки в боки уперла: – Да в уме ли ты, Устинья?! Может, и услышала б ее Устя, а может, и нет. Она уже рядом с Натальей Васильевой была, за руку схватила, к свету развернула. И – лишний раз убедилась. Да, и это в монастыре было. Одна из монахинь покончить с собой хотела, не по нутру ей была жизнь затворническая. А паслен… чай, не редкость, не роза заморская, такой-то дряни везде хватает. С той поры Устя и запомнила, да и потом про ведьмино растение еще почитала. Схватила со стола первый жекувшин, принюхалась. Вода. Вроде как с ягодами какими… – ПЕЙ!!! И столько власти было в ее голосе, столько силы, что Наталья и пискнуть не решилась, принялась воду глотать безропотно. – Тазик!!! – Устя на слуг рявкнула, те заметались, откуда-то бадью добыли… над ней боярышню и рвать начало. Устя ее поддержала, на боярыню Пронскую оглянулась: – Не знаю, что именно отравили, куда яд подсыпали. Проверить надобно, распорядись. Боярыня забулькала невнятно, потом все же возмутилась: – Да с чего ты… Поздно. В горницу уж Фёдор входил. Михайла кое-кому из слуг приплачивал, как только суматоха в горнице началась, к нему люди кинулись. А уж он к Фёдору: – Кажись, отравили кого. В тереме, где невесты! Фёдору больше и не понадобилось. Как представил он, что Устя… что это ее… Сердце захолонуло, в боку резь началась, так и кинулся опрометью через все палаты, и Михайла за ним. Так они все и увидели. Одну боярышню над тазиком рвет, вторая в уголке по стеночке сползает, Устя над первой боярышней стоит, поддерживает ее, боярыня Степанида что-то сказать пытается… Фёдор и рявкнул, как смог. Пискляво получилось, ну да и ладно! – Немедленно за лекарем! – И воды с солью! – Это уже Устя крикнула. За водой Михайла метнулся, кого-то из слуг пнул что есть силы… шум поднялся, гам. * * * Лекарь царский ровно улитка полз, Устя и не заметила, как появился он. Она уж успела и на вторую боярышню внимание обратить, та по стенке сползала, и лицо у нее тоже было пунцовое… – Да что с ними?! – почти взвыл Фёдор. – Ведьмина ягода. – Устя даже не повернулась к нему. Ей бы вторую боярышню напоить… первую тошнит, вот и ладно, вот и хорошо, пусть тошнится! А вторая стоит, и лицо у нее такое… Больше яда съела?! |