Онлайн книга «Тайны Пантеона»
|
Наставник что-то говорил, Ирма зевала, Зоя наливала чай, а я не знал, как удержать привычно-бесстрастное выражение лица. Кассандра Вэйлинг одним своим появлением разрушила все мои иллюзии о собственной бесчувственности и возвышенной чистоте. Сегодня, держа ее за руку, я ощущал себя счастливым. По-настоящему. Я не соврал, сказав, что это лучший день в моей жизни. Я прикрыл глаза, вспоминая. Кассандра смеялась над моими рассказами из жизни в семинарии, и мне это нравилось. Потому и рассказывал я лишь веселое. Хотя жизнь в Дорхаре была разной. Мои названные братья – это бывшие беспризорники и мелкие хулиганы, которых подобрал и обогрел настоятель семинарии. Послушников не баловали и держали в строгости, объясняя, что лишь такой путь спасет наши заблудшие души. Я беспризорником не был, но отношение ко мне порой отличалось еще большей суровостью. Я помнил посты, граничащие с голодовкой, и холодную келью без отопления. Наш Дух закалялся в лишениях и испытаниях, креп в отречении. И признаться, тогда я не сомневался в словах наставника, я видел смысл в его методах. Как иначе закалить душу? А сейчас… Сейчас я смотрю на образ Истинодуха и чувствую лишь горечь. А еще сомнение. Я больше не верю в свои истины, они оказались пустыми. А слова молитвы застревают в горле. Может, все было напрасно и мой Дух так и не обрел нужную чистоту? Слабый лепесток огня раздражал, и я прикрыл глаза. После того, что случилось в чайной «Клевер и роза», даже родные люди считают меня чудовищем. За годы в заточении я не видел никого, кроме своего стража. Мне говорили, что это слишком опасно. Что я могу причинить вред, убить невиновных. И наказывали за желания и просьбы… А за хорошее поведение иногда приносили письма от Зои и Ирмы. Я ждал их так, как ребенок ждет новогоднего чуда. Они были моей единственной надеждой, единственной связью с реальностью. Ведь порой я сомневался, что мир, в котором я живу, – это реальность, а не посмертная бездна, полная боли и мучения. За годы писем скопилось совсем немного. Тонкие листы, которые я хранил как сокровище и знал наизусть. Письма не были утешением. Лишь нитью, за которую я держался… Ирма в своих посланиях никогда не называла меня по имени, ее письма были цитатами из жизни святых. Бумага пахла увядшими розами, а буквы расплывались, словно девушка плакала. Письма Зои отличались сухим и злым текстом, в котором она обещала убить каждого, кто причинил нам зло. Я боялся того, что каждый раз с ней соглашался. Наставник, освободив нас, совершил почти невозможное, и я навсегда у него в неоплатном долгу. Но содеянное подкосило старика, все-таки годы его молодости давно в прошлом. Все, что он может теперь, – это доживать остаток отпущенных дней в старом монастыре на севере империи. А когда я все-таки воссоединился с девушками, понял, что все стало лишь хуже. И что прежней жизни уже не будет. Мы все изменились необратимо. Когда я привез Ирму в дом на скале, она назвала меня чудовищем и начала хохотать, глядя безумными глазами. Опиумный дурман, к которому она пристрастилась, стал тюрьмой гораздо более надежной, чем мой каменный мешок. Ирма больше не видела меня. Она летала в образах и видениях прошлого и будущего, более не замечая настоящего. А Зоя… Зоя злилась. Ее злость стала ее единственной молитвой. И я видел согласие в черных глазах сестры, когда Ирма называла меня монстром. Монстром, который заслужил свое наказание. Ни разу я не заметил в лицах тех, кого любил, сочувствия или жалости. Или хотя бы понимания. Я виноват и должен отвечать за случившиеся вечно. |