Книга Тайны Пантеона, страница 117 – Марина Суржевская

– Вот как, – опустила я пальцы в воду, желая остыть. Не помогло. – Похоже, твоя мечта остаться нетронутым сбылась.

– Мои мечты изменились, Кассандра.

Он не двигался и даже не моргал, словно статуя, облитая звездным светом. И я не знала, что он чувствует. Сожалеет? А может, и вовсе рад?

День закончился, как и наши откровения.

– Становится холодно. – Голос Августа звучал спокойно и ровно. Как раньше. Он снова закрылся от меня, спрятал эмоции за стеной спокойствия. – Пора возвращаться.

Я кивнула. Да. Пора возвращаться. Сказка закончилась, и реальность ждет нас, жадно раскрывая колючие объятия.

До монастыря шли тихим ходом, во тьме велика опасность напороться на плавающее бревно или камень. Я закуталась в одеяло и не заметила, как задремала. Проснулась, когда лодка ткнулась носом в берег, а Август, накинув веревку на колышек, спрыгнул в воду и поднял меня на руки.

– Не просыпайся, – сказал он, держа меня.

Я прижалась щекой к его груди и снова закрыла глаза. Даже когда меня положили на кровать, сняли обувь и укрыли одеялом.

– Август, – тихо окликнула, когда его шаги прошелестели у двери и замерли. – Если бы твой жестокий бог, в которого ты веришь, хоть раз открыл рот и спросил,кого бы я хотела выбрать, чтобы разделить жизнь и постель… Это был бы ты.

Ответа не последовало. Да я его и не ждала. Я повернулась к стене и накрылась с головой одеялом, надеясь, что утром вернется злая Кассандра, которой будет наплевать на чужие чувства.

***

… у алтаря горела лишь одна свеча. Ее света хватало, чтобы очертить силуэт Истинодуха. Вполне достаточно для молитвы. Хотя молиться можно и во тьме, главное, чтобы слова были наполнены верой. Вот только я не знал, по-прежнему ли сильна моя вера. Молитва, которая раньше слетала с губ легко и естественно, теперь застревала в горле.

Я смотрел на силуэт Истинодуха, а слышал лишь шепот во тьме. «Если бы твой жестокий бог хоть раз открыл рот… Кого бы я выбрала… Это был бы ты».

Тьма – злая и манящая, – затянула глаза. Нерушимые бастионы веры сейчас казались замками на песке. Ненадежные. Хрупкие.

– Я не понимаю, чего ты хочешь. – Образ Истинного Духа мерцал и переливался в неровном желтом свете. – Раньше мне казалось, что я слышу твои намерения, распознаю их сердцем. Но сейчас… Сейчас я не знаю, какой путь мне уготован. Не понимаю, зачем ты ведешь меня этой дорогой. И куда хочешь привести. Я больше не слышу тебя в своем сердце. Я хотел спасти Ирму и Зою, но не сумел сделать это. Может, и это твой выбор? Может, их судьба – сойти с ума и сгнить в тюрьме инквизиции? До последней минуты проклиная меня? Но кого ты наказываешь? А главное – за что? Я не понимаю.

Потер лоб, ощущая смятение. Тьма разрасталась. Лепесток огня дрожал, не в силах одолеть ее.

Снова поднял взгляд на фреску. Когда-то маленький послушник духовной семинарии ощущал благоговение перед простым образом. А выросший изгнанник чувствовал лишь пустоту.

– Истинодух, единый и вечный, частицей тебя во мне – молю: услышь. Я не понимаю твой замысел, но прошу помощи. Прошу снисхождения для тех, кто пострадал из-за меня. Мой наставник, которого я люблю как отца. Моя сестра, слишком хрупкая для ее ужасной участи. Моя верная подруга Ирма, блуждающая в хаосе. Помоги им. Спаси их. Позволь их найти. И особенно… – Я запнулся. – Особенно я прошу сберечь Кассандру. Прошу сохранить ее жизнь и свет.