Книга Тайны Пантеона, страница 116 – Марина Суржевская

И мне хотелось в это верить. В то, что утром отражённыезвезды не исчезнут, а по-прежнему будут качать нашу лодку. Что подчинившись желаниям, мы не пожалеем. И что этот день станет началом нашей новой жизни.

В которой не будет инквизиторов, опасности и скверны, поселившейся среди звезд.

– Хороший день, – словно вторя моим мыслям, сказал Август. – Пожалуй… Пожалуй, лучший в моей жизни.

Он повернулся на бок, с улыбкой рассматривая меня.

– Я счастлив, что встретил тебя, Кассандра. – Август осторожно убрал с моей щеки прядь волос. Теплые пальцы задержались чуть дольше, чем нужно. Я замерла, изо всех сил желая продлить мгновение. – Ты молчишь слишком долго. О чем думаешь?

Я со вздохом отвела его руку, в ожидании замершую на моей щеке.

– О том, что мы могли бы остаться здесь навсегда. Я чинила бы сломанные механизмы, ты добывал рыбу и готовил обеды. Потому что я точно не приспособлена для готовки. Иногда мы бы ездили в Шанси, а порой даже дальше, за следующий холм… У нас могло бы получиться, правда?

– Не думаю.

– Мог бы и соврать, – вздохнула я. – Ладно. Я думала о том, что ты отлично смотришься на этом одеяле. – Маски больше не скрывали наши истинные лица. – О том, что я не хочу возвращаться в реальность. И о том, как вредно общаться со святошами.

Его темные брови взлетели.

– Вредно?

– Хуже не придумаешь, – пожаловалась я. – Раньше я без зазрения совести делала то, что хочу. Вот сейчас я хочу, чтобы ты снова поцеловал меня. И раньше лишь мои желания имели значение. А теперь…

– Теперь? – в его глазах звезды не отражались.

– Теперь… – Я посмотрела на небо. Все-таки быть эгоисткой гораздо удобнее. – Я должна кое-что тебе рассказать. Разговор архиепископа с одним инквизитором. Я подслушала их, случайно. Но они говорили о тебе.

Август тоже сел. В его глазах было сожаление. Он тоже понимал, что этот день слишком хорош, чтобы продолжаться долго. Все сказки однажды заканчиваются. А звезды – гаснут.

– И о чем же они говорили?

Я быстро рассказала все, что услышала, опустив, кем именно мне приходится архиепископ.

– Тебе нельзя приближаться к ямам скверны, это повлияет на антиматерию внутри тебя и может привести к новому выбросу. Нельзя испытывать темные эмоции. Гнев, злость, боль, обида – все это тоже ведет к усилению низких частот. И еще… – Я все-таки отвела взгляд. – Девственнаячистота тела определенным образом тоже защищает твой Дух. Тебе нельзя…

– Я понял.

– …иметь отношения. Нельзя заниматься сексом. Никакого секса, – упрямо договорила я.

– Я понял с первого раза.

Так может, я повторяю это для самой себя!

– Похоже, ты не удивлен.

– Я это подозревал. Обет безбрачия принимают еще и для того, чтобы погасить низкие вибрации, связанные с… этой стороной жизни. Мой наставник часто повторял, что мое тело и мой Дух – для служения и отречения. Для Истинодуха. Не для земной… любви. В семинарии были и другие ученики, но лишь для меня он настаивал на подобном обете. Раньше я об этом не задумывался и принимал как данность. Но в последнее время я многое пересмотрел… И понял. Думаю, после моего воскрешения под завалом наставник подозревал, что со мной не все в порядке. Понимал, что я отличаюсь от других послушников и могу стать опасным. Поэтому и хотел меня уберечь. Он говорил, что Истинодух спас меня и я обязан отдать этот долг безупречным служением. Долгие годы я в это верил. И этот путь казался лучшим из возможных. Чем-то… настоящим.