Книга Между раем и адом, страница 58 – И. Б. Циммерманн

Испытующий мраморный взгляд скользнул по сияющей улыбке Бенико:

– Вэикодушно. – В голосе артефакта сквозило недоверие.

– Н-но будет хорошо, если вы сохраните это в тайне, – добавила Мона, чтобы подчеркнуть незаконный характер предложения. Если статуя замешана в делишках бугимена, может, так выйдет войти к ней в доверие. – Боющ… у Бибы пока не полущиша.

В яблочко. Теперь главное – не отступать.

– О нет! Ты скажи! – вмешалась Бербель. Ее голова парила перед бюстом и не сводила с него поразительно встревоженного – для безглазого черепа – взгляда. – С ним же ничего не случилось? После всех этих облав в последнее время.

Вдруг каменное лицо выплюнуло ручку. Мраморные брови низко сошлись над переносицей, что-то щелкнуло, между ними образовалась складочка.

– Хуже. Его хладнокровно использовали!

– Кто? – Амелия идеально сыграла злость. Хотелось верить, что ее упертые в бока руки станут для проклятой реликвии достаточным подтверждением, чтобы выболтать секреты.

– Кучка вампиров. – Все-таки да! Так она и знала. И каменное лицо, похоже, далеко не в восторге. – Забили ему голову всякой чушью.

Моне приходилось держать себя в руках, чтобы не расплыться в улыбке. Она лишь скрестила руки на груди и ответила:

– О нет!

Рот Бенико вытянулся в тонкую ниточку, она тихо хмыкнула, но ее сдавленный смешок никто не заметил. Оставалось надеяться, что бюст не обратит особого внимания на затрепетавшие крылья.

– Много лет буги-клуб и «Би-Ба-Пугач» служили убежищем… это позор. Позор, – во весь голос жаловалось каменное лицо, раскачиваясь туда-сюда на основании, так что Амелия тут же подхватила его, чтобы оно не упало.

Мона судорожно соображала, как повернуть разговор с этим господином на тему Носдорфов, если под «кучкой вампиров» он действительно подразумевал братьев. Это не должно прозвучать чересчур нарочито, кроме того, он, судя по всему, невысокого мнения о ведьмах, – ничего удивительного, вероятно, как раз одна из них его и прокляла, – а сейчас ведьмы работали почти на всех постах в ведомстве, вынужденные подчиняться ужасным решениям Церкви. НоМона не такая.

– По-моему, я вообще не успеваю следить за происходящим, с тех пор как у меня появился ребенок, – попробовала она зайти с другой стороны.

Если Мона чему и научилась на примере болтовни своей соседки, так это умению поддерживать разговор и одновременно выуживать из собеседника самые сокровенные и мрачные тайны. А она примерно представляла, какого рода чушью Носдорфы забили голову бугимену.

– О, у вас ребенок? – в тоне скульптуры промелькнуло умиление.

– Ёкай. Наполовину свинья, наполовину горный лев. Я приду с ней сюда чуть позже, когда вернусь за курткой. – Ваш ребенок – демон? – переспросил бюст.

– У меня даже муж – демон. – Упс, вот этого она пока раскрывать не планировала: даже проклятые реликвии побаивались ада. – Н-но ребенок приемный, – торопливо добавила Мона. – Крошка потеряла родителей, и мы с мужем… не могли поступить иначе. Нечисти в наше время трудно приходится, не так ли?

– И не говорите. Жаль, такие благородные ведьмы, как вы, редко встречаются. Нашему брату, можно сказать, везет, если он не оказывается в шкафу.

Недоверие побеждено, это уже кое-что, однако статуэтка по-прежнему была сосредоточена исключительно на себе.

– Эм, – начала Мона, но Амелия ее перебила.