Книга Год Дракона, страница 309 – Вадим Давыдов

– Не понимаю, как женщина может быть такой кровожадной, – воздел очи горе Суриков.

– Потому что всё время думаете только о деньгах, – прошипела Новгородская, – потому что у вас не осталось ни совести, ни чести, и человеческих чувств вы испытывать не можете! Предложите выкуп за своего сероусого корефана, – увидите, как ваши вонючие пиастры запихают вам в глотку! Вы доигрались, господа, – «Валькирия» выбросила руку в сторону Сурикова. – По-настоящему доигрались. Вы думали, продавая через «бацьку» отсыревшие ракеты от «Катюш» ворам и разбойникам в арафатках, вы сумеете спрятаться с деньгами?! Ну, так вы убедились: не вышло! Что вы собираетесь делать теперь – вот что мне интересно!

– С удовольствием развею туман вокруг этого вопроса, Калерия Игоревна, – кивнул Суриков. – Вы, вероятно, в курсе, – целый ряд наших решений, особенно в экономической области, стал неприятным сюрпризом для, как его тут не без иронии называют, «батьки». Например, поставки нефти сверх необходимых потребностям Республики объёмов будут теперь облагаться стопроцентным налогом. Сотрудники Федеральной Службы безопасности провели ряд специальных мероприятий, отследили и нейтрализовали лоббистов союзника, – последнее слово Суриков произнёс, отчётливо поморщившись. – Активисты и организаторы движения «За Батьку!» официально уведомлены о том, что их деятельность частично подпадает под статью двести восьмидесятую уголовного кодекса России – призывы к насильственному свержению конституционного строя, поскольку ненасильственным способом добиться выполнения программы движения не представляется возможным. Предприняты и другие шаги, распространяться о которых я в формате передачи не считаю возможным, опять же по соображениям государственной безопасности. Надеюсь, всё перечисленное будет правильно и своевременно интерпретировано теми, кто принимает решения. Необратимые, прошу заметить, решения, господа.

– Это всё даже не полумеры, а какая-то смехотворная – ввиду разворачивающегося противостояния – мышиная возня, – всплеснула руками Новгородская. – Не понимаю, какие могут быть у руководства России сантименты к этому огородному пугалу!

– Почему же обязательно сантименты? – пожал плечами Суриков. – Нам без конца пеняют, дескать, он – наша креатура, наш ставленник, чуть ли не агент на зарплате! Это же чепуха, и любой здравомыслящий человек это понимает. Я даже доказательств никаких приводитьне намерен – невозможно без конца опровергать всякие глупости и гнусности, в которых нас постоянно обвиняют. Нам приходится работать с тем руководством Республики, которое имеется, – а с кем, спрашивается, ещё? Даже странно слышать, так сказать, альтернативные варианты. Не с митингующими же на площади нам вести переговоры и заключать государственные соглашения?! Что имеем, с тем и работаем, знаете ли!

– Я его слепила из того, что было, а потом – что было, то и полюбила! – продекламировала Новгородская своим неповторимым голосом. – Так у вас получается?

– Если уж говорить о сантиментах, – проигнорировал её подначку Суриков, – то сантименты у нас к народу Республики. Братскому, между прочим, народу. Как бы нас не делили и не растаскивали – границы, случается, проходят совсем не там, где их рисуют в угоду политической конъюнктуре.