Книга Осколки чужой жизни, страница 48 – Татьяна Захарова

– А вот из того же материала, что колеса самоходки, – кивнула я на резиновые шины.

Сибор что-то пометил у себя в записной книжке и продолжил задавать уточняющие вопросы.

– А почему вас так заинтересовала эта конструкция? – вклинила я свой вопрос в обсуждение кресла-коляски.

– Вы хоть представляете, сколько у нас таких же лежачих калек, как Милош? – устало уточнил пан Равски. Покачала головой, и лекарь продолжил. – Мы уже целое крыло им отвели.

– Неужели никому нельзя помочь?

– Мы не умеем толком работать со спинным мозгом, – признался лекарь. – Его нервные волокна отмирают за парудней с момента повреждения. И как их вновь оживить мы пока не знаем, но изучаем этот вопрос. Главное, чтобы люди дождались этого момента. Но часто они просто теряют интерес к жизни, когда понимают, что мы помочь не в силах. Впрочем, сейчас это может измениться, – он потряс рисунком и записной книжкой, делая акцент на «моем изобретении».

Интересно, отчего тогда раньше не изобрели нечто подобное? Не было нужды? Мечом хребет переломить сложно, да и такая травма, скорее всего, приведет к быстрой смерти. А вот пулей повредить позвоночник намного проще.

Тем временем я рассказала и про пандусы, которые нужно будет возвести возле лестниц на улицу. Да и про пороги в комнатах не забыла вскользь упомянуть.

Бросив быстрый извиняющийся взгляд на Войтека, осознала, что он внимательно нас слушает без всяких признаков нетерпения на лице. Но все равно чувствовала себя неловко из-за этой задержки.

– Ваша идея с креслом гениальна, – произнес Сибор в заключении. Я в ответ только покачала головой, не в силах принять похвалу. – А самое замечательное в том, что это кресло вполне реально создать за небольшие деньги.

С этим я могла согласиться.

– Была рада с вами познакомиться. Радует, что есть такие лекари, что болеют душой за своих пациентов.

В нашем мире таких докторов почти не осталось. Лично меня отправили умирать домой, чтобы я не портила статистику больницы.

Мы распрощались с лекарем довольные друг другом.

– Что насчет Милоша? – уточнила я у брата. – Он согласился переехать в Куштейн?

– Согласится, – заверил меня брат и снова обнял на прощание. – В любом случае я приеду к вам. Думаю, через полторы-две недели.

Распрощавшись с Лукашом и Гаврисом, мы, наконец, погрузились в самоходку. Я по привычке забралась на соседнее с водителем сиденье, о чем вскоре пожалела. Получается, что оставила Софи одну на заднем сидении. А вскоре её ещё и укачает и она заснет. И без страховки её в этот момент нельзя оставлять.

– Прошу прощение, что из-за меня наш отъезд задержался, – произнесла я, обдумывая получится ли перелезть назад через просвет между передними сидениями или проще попросить остановить самоходку.

– Не стоит извиняться, это нужное дело, – отмахнулся Войтек, внимательно следя за дорогой. Мы уже добрались до окраинных кварталов, где были очень узкиеулочки.

– Пан Домровский, а вы можете остановить машину? – решилась все-таки я. – Хочу пересесть к дочери.

– Хорошо, – после минутной задержки согласился Войтек и начал тормозить самоходку, прижимаясь к зданиям.

И только это спасло нас от беды. Под колеса выскочила какая-то девочка лет семи в грязных лохмотьях. Невольно тихо вскрикнула, пока капитан выворачивал руль и тормозил, скрипя шинами по брусчатке.