Книга Консультант для дознавателя-аристократа, страница 61 – Вероника Воронина

И, что удивительно — сердце моё было не пустым, а полным.

Пускай у нас ещё будет работа. Будут задания, опасности, ссоры…

Но с этого дня — я уже не была одна.

Возвращение домой должно было стать облегчением. Новая жизнь после шпионажа, ран, огня и теней. Но когда мы с Арчи поднялись на борт дирижабля, я почувствовала, что, пожалуй, впервые за всё это время мне некуда было спешить.

Регистратор по обыкновению с улыбкой протянул ключ и привычную фразу:

— Каюта на двоих, как и на пути туда. Прекрасного полёта!

Я машинально хотела возразить… но Арчи лишь взглянул на меня и чуть усмехнулся:

— Похоже, судьба упорная.

— Видимо, намекает, — тихо ответила я.

На ужин мы спустились в стеклянную галерею. За окнами горело вечернее небо — вишнёвое, почти бархатное. Город под нами исчезал в облаках, и мы словно плыли по розовому морю.

Арчи заказал любимый мятный суп и белую рыбу на пару. Я — имбирный чай и рис с пряностями.

Мы не спешили. Болтали ни о чём. Смеялись. Он то касался моего запястья, то поправлял выбившуюся прядь из моего хвоста.

Теперь не нужно было прятаться. Не нужно было сдерживаться.

Каюта встретила нас тёплым светом и лёгким ароматом масла лотоса — видно, обслуживающий персонал постарался.

Я стояла у окна, когда он подошёл со спины и мягко обнял, положив подбородок мне на плечо.

— Ты такая хрупкая, — прошептал Арчи. — А внутри — сталь.

— Ты же сам знаешь, это не так, — я чуть улыбнулась. — Хрупкость — это тоже броня.

Он повернул меня к себе, медленно, как будто боялся разрушить момент. Наши взгляды встретились, уже без колебаний. Не было слов. Только дыхание, кожа, тепло.

Он провёл пальцами по моей щеке, обрисовал линию скулы, подбородка, губ. Я почувствовала,как всё во мне откликается на каждое его прикосновение. Он был рядом — полностью. Без масок. Без игры.

Поцелуй был мягким и тягучим. Медленным, тёплым, будто мы боялись, что этот вечер закончится.

Когда мы переместились к кровати, я уже не думала ни о дирижабле, ни об империи, ни о миссиях.

Лишь его руки. Его запах. Его дыхание на моей шее.

Его движения были неспешными, словно он заново учил меня доверию, раскрывал мою уязвимость не как слабость, а как силу. Он целовал мои плечи, ладони, веки. Мы сливались не в страсти, а в нежности — до дрожи в животе, до звона в сердце.

Это была не вспышка. Не утешение. Это было нечто большее.

Мы не просто касались друг друга — мы будто заново писали главы нашей близости, на бумаге из кожи и чернилами из дыхания.

Позже, лежа рядом, он тихо сказал:

— Я никогда не хотел быть просто партнёром в операции. Я хочу быть тем, кто держит тебя за руку… когда всё закончится.

Я повернулась к нему, коснувшись его губ пальцами:

— Тогда держи. Пока ещё держать можно.

Он засмеялся и снова поцеловал меня в лоб.

А я подумала — может, именно ради таких мгновений и стоило пройти через весь ад.

Я стояла у зеркала, слегка наклоняя голову, стараясь уложить упрямую прядь волос на место. Бело-золотистое платье струилось по фигуре мягкими волнами, в воздухе витал аромат ландышей и мяты. Где-то вдалеке играли струнные, и раздавался лёгкий перезвон бокалов.

Рядом на стуле сидела Анна, задумчиво потягивая чай и с выражением превосходства, которое у неё получалось особенно хорошо.