Книга Нежеланная жена дракона, или Император готовке не помеха!, страница 103 – Злата Тайна

Он сглотнул, беспокойно перебирая кости в руках. Его взгляд скользнул по моему лицу, по дорогой, хоть и испачканной ткани платья.

— Я сказал, молчать! — повторил он, но уже без прежней уверенности.

Я замолчала, давясь комком в горле и притворяясь послушной. Минуту, другую. Он снова начал бросатькости, но уже без азарта, машинально.

— Я вижу, ты любишь азартные игры, — снова заговорила я, на этот раз мягче, кивая на кости. — У меня дядя… тоже любил. Говорил, что кости честнее людей.

Гронк фыркнул, но не прервал меня.

— Он проиграл однажды всё, что у него было, — солгала я, вплетая в рассказ толику правды о моём дяде, что остался далеко на Земле. — Его жена ушла. С тех пор он и запил. А я… я с тех пор ненавижу несправедливость.

Я заметила, как его пальцы, перебирающие кости, замерли. Он смотрел куда-то в пространство перед собой.

— Моя жена… — вдруг хрипло выдавил он, — тоже ушла. С купцом шелковым. Говорила, что от меня одним только навозом пахнет.

От его слов в пещере стало ещё холоднее и пустыннее.

— Жаль, — тихо сказала я. Искренне. — У тебя, наверное, были большие чувства к ней.

Он мотнул головой, не глядя на меня.

— Ага. Ещё мечтал конюшню свою открыть. Небольшую. Чтоб лошадей лечить, хороших. А она… она любила цветы. Говорила, что от конюшни пахнуть будет на всю округу. А теперь, гляди, от шелка-то её не пахнут? — в его голосе прозвучала горькая, прожигающая ирония.

Гронк потянулся к своему мешочку и, достав оттуда не кость, а маленький, потёртый медальон на потрескавшейся кожаной тесьме, на мгновение приоткрыл его. В тусклом свете я успела мельком увидеть изображение молодой женщины с безмятежной улыбкой.

— Красивая, — сказала я.

— Дура, — буркнул он, быстро пряча медальон обратно, как будто пойманный на краже. — Сбежала с щёголем… И зачем я этот портрет старый храню… Слабость, видимо.

Но в том, как он говорил, сквозь грубость, проступала такая неподдельная, застарелая боль, что у меня сжалось сердце. Этот грубый, неотёсанный мужчина хранил в мешочке с азартными костями портрет женщины, которая его предала. В его мире, наверное, это и была самая большая роскошь и самая глупая слабость.

Мы сидели в тишине. Капала вода. Я понимала, что лёд тронулся. Он перестал видеть во мне просто пленницу, добычу. Я стала человеком, который увидел его боль.

— Сыграем? — снова предложила я, на этот раз уже не как пленница, а почти как собутыльник. — На интерес. Раз уж сидим тут.

Он нахмурился, оценивающе глянул на меня.

— А во что играть-то? У тебя ничего нет. И с тобой неспортивно — руки связаны.

— У меня естькое-что получше денег, — улыбнулась я, чувствуя, как возвращается уверенность. — Информация. Знаешь ли ты, что Меланиса собирается сделать с помощью моей крови?

Он насторожился, его брови поползли вверх.

— Кровь? Какая кровь? Мне только сказали — сторожить, пока не вернутся.

Я медленно, с паузами, словно выдавая великую тайну, пересказала ему план с обрядом, подменой и мятежом в покоях императора. Его лицо постепенно становилось бледным, глаза — всё круглее. Он явно не был посвящён в детали. Для него это была просто выгодная работёнка с небольшим риском.

— Она… она императора обманывать будет? — прошептал он в ужасе. — Подменять императрицу собой? Да за это… за это на кол посадят! И всех, кто рядом стоял!