Книга Мост душ, страница 9 – Виктория Шваб

Мама широко улыбается.

— Здравствуйте! Должно быть, Вы наш гид.

Я поворачиваюсь и вижу молодого темнокожего мужчину, одетого в накрахмаленную белую рубашку на пуговицах, рукава которой закатаны до локтей. За очками в проволочной оправе светло-карие глаза с зелеными и золотистыми крапинками.

— ПрофессорДюмон, — говорит Отец, поднимаясь.

— Прошу, — говорит он добродушным голосом. — Зовите меня Лукас. — Он пожимает папину руку, а затем мамину, и даже мою, и от этого он нравится мне даже больше. — Добро пожаловать в Новый Орлеан.

Он плюхается на пластиковый стул и заказывает кофе и нечто под названием бенье.

— Вы остановились в отеле Кардек? — спрашивает он, как только официант уходит.

— Так и есть, — говорит мама.

— Он ведь назван в честь кого-то, верно? — спрашиваю я, припоминая статую в фойе с отстраненным взглядом и хмурым выражением лица. — Кем он был?

Лукас и папа начинают говорить одновременно, но затем папа кивает, давая понять, чтобы Лукас продолжал. Лукас улыбается и выпрямляется на стуле.

— Аллан Кардек, — говорит он, — был отцом спиритизма.

Я никогда не слышала о спиритизме, и Лукас начинает объяснять.

— Спиритисты верят в существование обители духов… и существ, которые населяют её.

Мы с Джейкобом обмениваемся взглядами, и мне любопытно, знал ли Кардек о Вуали. Быть может, он тоже был охотником за призраками.

— Видите ли, — продолжает Лукас, — Кардек верил, что духи…фантомы, призраки, если хотите, существуют там, в том другом месте, откуда их можно призвать при помощи медиумов.

— Как на спиритическом сеансе? — спрашиваю я.

— Именно, — отвечает Лукас.

И внезапно декорации в отеле обретают смысл. Бархатные занавески, вытянутые руки, покрашенный потолок в фойе, столики и стулья пустые в ожидании.

— В отеле есть комната для спиритических сеансов, — добавляет Лукас. — Уверен, они будут рады устроить вам представление.

Мы с мамой говорим «да!», в то время как Джейкоб говорит «нет», но раз только я могу его слышать, его голос не считается.

Перед нами возникает блюдо, наполненное жареным тестом и посыпанное сахарной пудрой. Даже не присыпанное, а будто его в ней обваляли, и поэтому напоминает снежные горы теста.

— Что это? — спрашиваю я.

— Бенье, — отвечает Лукас.

Я беру один, тесто в руках всё ещё горячее и откусываю. Бенье тает у меня во рту, горячее тесто и сахар, оно гораздо хрустящее, чем в пончиках и слаще вдвое. Я пытаюсь сказать насколько это вкусно, но рот набит битком, поэтому я лишь выдыхаю облако пудры. Это райское блаженство. Джейкоб мрачно разглядывает бенье, когда я засовываю остаткив рот. Он скрещивает руки на груди и бормочет нечто вроде «Не честно».

Лукас тоже берет бенье и каким-то образом ест его, не вымазавшись в пудре, что определенно суперспособность. Даже папа, невыносимый чистюля, немного запачкался пудрой на рукаве. Мама же выглядит так, словно попала в сахарный шторм. Сахар у нее на носу и подбородке, и даже немного на лбу. Я делаю фото, а она морщится. Моя собственная рубашка испачкана в белом, даже руки липкие, но это определенно того стоило.

— Ну, Профессор Дюмон, — произносит мама, вытирая ладони. — Вы верите в призраков?

Наш гид складывает ладони вместе.

— Довольно сложно жить в подобном месте и не верить во что-либо, но я предпочитаю сосредотачиваться на истории.