Книга Встречная-поперечная, страница 121 – Антонина Циль, Анна Вронацкая

— Что-то припоминаю. А что касается Огненских, то они огневики, у них саламандры в роду, — кивнул Иван.

— Княгиня Огненская... она мое выступление в научной коллегии слышала. Сама подошла. Хочет, чтобы я одну историю записала, с ее слов.

— Интересная хоть история? — спросил князь.

— Интересная, но рассказать пока не могу, — ответила Маша виновато. — Мне пока самой многое непонятно. Еще бы раз с княгиней повидаться. И, знаешь, они с господином Фальком знакомы. Он ее у мобиля с цветами встречал после моего выступления. Поедем осенью в Москву?

— Как скажешь, родная.

Маша обхватила руку мужа и прижалась головой к его плечу, глядя, как на лугу резвятся их двухлетний сын и расхрабрившийся пигси.

Из крошечного взъерошенного детеныша, спасенного Иваном и Машей в ту страшную ночь, пигси вырос в лохматого подростка. Перед рождением Алеши он повадился появляться в «Удолье». Сначала Маша, будучи в положении, боялась визитов нечисти, но Арим поперечного не гнал, и водяной его вроде как привечал.

Однажды ночью, застав пигси качающим колыбельку Алешеньки (Прасковья Лазаревна придремала в кресле-качалке в тепле от камина), Маша страшно перепугалась, заговорила окна и двери от вторжения и пожаловалась домовому.

— Не бойся, хозяйка, — успокоил ее тот. — Малой вреда Алексею Ивановичу не причинит. Он его в хозяева выбрал. Такое нынче редкость, а раньше при каждом вдольском княжиче поперечный помощник имелся, как посредник между Вдольем и Поперечьем и как учитель. Увидишь, пригодится Алексею Ивановичу мелочь древесная.

Домовой оказался прав.

Маша наблюдала, как пигси настойчиво, но терпеливо учит малыша заглядывать в Навь: исчезает и появляется в другомместе, заставляя княжича угадывать точку выхода с тропы.

— Пора, — вздохнул Иван, оторвавшись от созерцания идиллической картины. — Сегодня у меня разговор с водяницами.

— Опять шалили? — Маша принялась укладывать остатки от пикника в корзину.

Пигси умиленным видом тут же возник рядом. Пришлось дать ему кусочек мягкого сыра, который древесный звереныш обожал всей душой.

— Нет, не шалили, — ответил князь. — Аксаша на разговор позвала. Никак решилась.

Они пошли назад старой дорогой, знакомой им по ностальгическим воспоминаниям. Прошли и мимо места, где когда-то встретили паутинницу.

— Она больше не появлялась? — уточнил у жены Ивана.

— С тех пор не видели, — ответила Маша и, помолчав, добавила: — Третьего дня к храму Лада подкинули младенца, девочку, самое большее недельную от роду. Жрец провел обряд представления богам... тяжелый, долгий, потом сутки отсыпался. Нарекли девочку Анной. У нее на руке... родимое пятно в форме паутины.

— Анна, — понимающая кивнул князь, придерживая уснувшего на плече сына. — Ту девушку, которую Змей, будучи оккультом Ижинским, украл и обратил в паутиницу тоже, кажется, Анной звали?

— Да. Вот я и думаю...

— … переродилась? Нелегкая у девочки судьба будет – столько грехов отработать.

— Но раз родилась снова человеком, часть вины искупила. Многое она не сама делала, а по принуждению. Я за ней присматривать стану, — решительно выдохнула Маша. — Сестры монастырские ее не взяли, настоятельница была против. Из-за пятна. Я с храмом Дива договорилась. Они всех принимают. Кормилицу нашли. Не пропадет божья раба Анна.

Иван кивнул. Он никогда не сомневался в жене, верил, что она всегда поступает так, как надобно.