Онлайн книга «Целительница из Костиндора»
|
– Анка, – бросил Кузьма, ошарашенно озираясь по сторонам. Он все понял довольно быстро и принялся дергаться,пытаясь высвободиться. – Ты че удумала, слышь? Развяжи меня! Я шагнула к нему, подняла с земли прут. Согнула в одну сторону, в другую – хороший, не сломается. – Стой, дура! – Кузьма вжался спиной в ствол, подогнул ноги, опасаясь за свое естество. – Зачем ты это сделал? – спросила я, приближаясь. – Я помогла тебе с твоей проблемой, мази не пожалела… А наутро за мной пришли. Почему? – Да че с этих баб взять-то, а?! Одна истеричка подговорила вторую…. – Почему? – рыкнула я, чувствуя, как наливаются кровью глаза. Ярость затмевала разум, и бороться с этим я не могла. – Ты сказал Лукерье, что я тебя околдовала! – А че я должен был делать? Правду говорить? Да меня ж Прокоп на части разорвал бы! Рука, сжимающая прут, размахнулась сама собой. Прутик хлестко обжег грубую кожу Кузьмы, и тот взвыл. Его вой отрезвил меня. Я отбросила прут, испугавшись, и прижала ладонь ко рту. Что я творю? Господи… «Умница, – радовался внутренний голос. – Ты молодец, Анка, молодец! Если бы его казнили за ложь, то он бы заживо горел в огне, а это больнее». Красная линия ожога проявилась на груди и плече Кузьмы. Он стрельнул в меня шокированным взглядом. Мы встретились глазами, и Кузьма залепетал: – Ты че, а? Анка, мать твою! Че ты, а? Да не виноват я, не виноват! Лукерья все придумала… Лукерья, значит. Не он к Верке под юбку залез, не он солгал обо мне. Не он убедил деревню, что от меня нужно избавиться. – Мазь помогла? – Я слышала себя словно со стороны. – Ой, помогла! – Кузьма, обрадованный внезапным вопросом о его здоровье, облегченно заулыбался. – Волшебница ты, Анка, чес-слово! Помазал разок, и все прошло! Я подняла прут с земли, кое-как справившись с желанием просто развернуться и уйти домой, и стиснула зубы. Руки дрожали, и эта тряска как будто уже стала постоянной. Слишком часто она появлялась в последнее время, то от голода, то от страха. Или я слишком нервная? Впрочем, не во мне дело-то, а в том, что со мной делают люди. – Э, э, э! Не трогай его, брось! Да прости ты меня, ну! Испугался я, понимаешь? Ляпнул не подумав! Откуда ж я знал, что Лукерья к Верке побежит да они такое учудят? – Меня могли убить. – Дак не убили же! Я так сразу и понял, что Петр мужик мудрый и ни за что внучку Зоськиной спасительницы не накажет. – В меня камнибросали. Отдавили руку, смотри. – Я протянула руку с прутом к лицу Кузьмы, ту самую, что до сих пор побаливала. – Видишь? Некоторое время пальцы вовсе не двигались… Я прервалась, размахнувшись. Удар прутом на этот раз пришелся Кузьме по лицу. Еще один по груди. Следующий по коленям. От воя, стоявшего на поляне, у меня заложило уши. Покрасневшее от боли и ужаса лицо Кузьмы покрылось каплями пота, тело затряслось как в лихорадке. Я отступила. Подставила лицо дунувшему ветерку, перевела дыхание. Моим телом управляла не я. Что-то другое, темное и страшное, поселилось в груди, заставляло меня оставаться на этой чертовой поляне, а где-то далеко-далеко в глубине сознания маленькая Аннушка боролась за право остаться человеком. В любой ситуации остаться добрым человеком. Она кричала сквозь слезы, умоляла темную сущность остановиться, бросить Кузьму в лесу на съедение волкам или Хари и уйти. |