Книга Целительница из Костиндора, страница 78 – Теона Рэй

Я вышла в ночь. Поежилась от влажной прохлады, поправила взъерошенные ветром волосы и зашагала по дороге в деревню. Тихое поселение пребывало в глубоком сне, и этой ночью покой не нарушал даже лай собак.

Я пробиралась огородами в окружную. Миновала озеро, ненадолго остановилась неподалеку от Туманной завесы. Она и сейчас, в темноте, выглядела черной плотной стеной.

Дом Кузьмы и Лукерьи находился напротив дома Астапа и Меланьи. Надеясь, что их многочисленное семейство спит и никто не вышел подышать воздухом, я перебежками достигла задней стены. Почти не помню, где именно располагается супружеская спальня: в последний раз, когда мне было дозволено побывать в этом доме, мне было лет пять.

Я заранее намочила тряпочку зельем. Согнувшись, чтобы не мелькать в окнах, пробралась к входной двери. Она открыта:здесь никто на ночь не запирается.

Дверь скрипнула. Я отпрянула на крыльцо и зажмурилась. Стук бешено колотящегося сердца был слышен только мне, но казалось, что его слышит вся улица. Страшно, оказывается, влезать ночами в чужие дома.

На цыпочках я двинулась в кухню. Ванюшка, Ольга и Христина спали на одеялах у печи. Кто-то из них громко храпел, совсем как взрослый пьяный мужик. Я опустилась на колени и поползла к детям.

Взмах тряпочкой над личиками… Храп прекратился. Малыши провалились в еще более глубокий сон, который не прервется до утра. Спасибо бабушке за зелье, без него мой план не был бы идеальным.

Она говорила, что сонное зелье можно применять, когда человек так сильно болен, что сам заснуть не в состоянии. Я таких случаев за свою жизнь не встречала, но в бабушкиной практике подобное происходило.

Мне пришлось ненадолго остаться в положении на коленях, чтобы восстановить сбившееся от страха дыхание. Не дай боже, кто-нибудь меня поймает… Казнь тогда станет избавлением.

В доме был еще только один дверной проем. Завешенный кое-как простыней, с одного края прибитой к косяку, а другой край висел, привязанный к гвоздю. Храп доносился и из комнатки – Лукерьин думаю.

Я поднялась. Все так же на цыпочках прошла в спальню и быстро, не теряя ни мгновения, тряхнула над лицами пропитанной зельем тряпкой. Лукерья замолкла, хрюкнув.

Ну, теперь можно не волноваться. Единственное, перетащить не очень худого спящего мужчину – это еще нужно постараться. Я бабушку-то не могла отнести к могиле, но…

Но тогда у меня не было сил, а сейчас силы мне придавало жгучее желание мести. Ярость. Обида за несправедливое обвинение. И, возможно, совсем капельку – демоническая кровь.

Кузьма с грохотом упал на расстеленную на полу простыню, когда я стянула его с кровати. Оставила его так и сбегала в сарай, попутно осмотревшись: деревня спала и просыпаться не спешила. Ничьих шагов и голосов не было слышно.

В сарае нашлась тачка. Добротная, такая и не одного мужика выдержит. Я приволокла ее к крыльцу – вкатила бы в дом, да в дверной проем не пролезет. Но и так неплохо, мне главное – Кузьму до крыльца дотащить да в тачку погрузить. Сложно, но выполнимо.

Я ничего не чувствовала, когда тянула простыню, ухватившись за края. И когда Кузьма довольно сильно приложилсяголовой о порог, мне тоже было все равно. С крыльца я закинула в тачку его ноги, следом – туловище. Он едва поместился, а голова болталась на весу.