Книга Сны с чёрного хода 2, страница 179 – Алексей Небоходов

Теперь же все эти мелочи обрели новый смысл, наполняясь весомым присутствием её собственного выбора. Каждый предмет, каждая деталь в этой комнате больше не казались случайными – они были частицами её жизни, выстроенными в чёткий узор, который наконец обрёл завершённость. Она больше не была сторонним наблюдателем в этом мире, не ощущала смутного отчуждения или страха оказаться чужой. Всё вокруг – комната, воздух, мягкий осенний свет, струившийся через занавески, – составляло реальность, которую она приняла, в которой осталась, не испытывая больше желания искать иной путь.

Лия больше не мечтала о будущем, не пыталась заглянуть за горизонт завтрашнего дня. Её сердце впервые билось ровно. Она знала, что проснётся здесь и завтра, и послезавтра, и через год.

Это осознание наполнило её спокойной уверенностью, словно исчезли последние сомнения, оставляя лишь чистую, неизменную истину – её место было здесь, и оно больше не подлежало пересмотру.

Тепло разливалось по телу, заполняя лёгкостью и почти детским спокойствием.

Лия потянулась, медленно проводя пальцами по шероховатой ткани одеяла. Она ощущала каждую деталь – переплетение нитей, крошечные неровности, слегка вытянутые участки, оставшиеся от стирок.

Раньше она пыталась найти смысл в каждой мелочи, искала знакив предметах, которые окружали её, будто бы они могли подтвердить или опровергнуть её реальность. Теперь в этом не было необходимости.

Она понимала это всем своим существом: выбора больше не было, потому что он уже произошёл. Всё, что осталось, – принять неизбежное, позволить себе быть здесь и сейчас, без сомнений, без оглядки назад. Эта реальность теперь принадлежала ей, а она – ей.

Вика что—то пробормотала во сне, перевернулась на другой бок, устроившись поудобнее, её рука скользнула под подушку, дыхание осталось таким же ровным.

Лия смотрела на Вику, запоминая каждую деталь – растрёпанные волосы, мерное дыхание, лёгкую улыбку, которая иногда мелькала во сне. Завтра всё будет иначе, и этот момент останется лишь воспоминанием, тонкой тенью на границе прошлого и настоящего.

Лия вышла из института, на мгновение задержавшись у массивных дверей, словно запоминая их – эти двери, которые она открывала сотни раз, теперь казались рубежом между прошлым и будущим. Её пальцы скользнули по холодной металлической ручке, и в этот момент что—то внутри подсказывало: она делает последние шаги по знакомому маршруту, по дороге, которая вскоре исчезнет за горизонтом.

Осенний воздух был влажным и тяжёлым, напоённым терпкой свежестью опавшей листвы и далёким ароматом горячих каштанов, которые продавали у метро. Она неспешно направилась к остановке, но вдруг поняла, что не хочет ехать на трамвае – в этот день всё должно было быть прочувствовано до конца.

Она пошла пешком, вдыхая воздух полной грудью.

На узком переулке, где булыжная мостовая давно потеряла ровность, с оголённой проводки капала вода – где—то на крыше осталась ночная влага. Ветер гонял жёлтые листья, кружил ими у ног, загонял в тёмные арки дворов, где пахло сыростью, железом и чем—то давно ушедшим, но всё ещё живым.

На мосту, прислонившись к перилам, стоял молодой человек в плаще, тихо напевая что—то себе под нос. Его голос был чуть хрипловатым, приглушённым осенним ветром, и в этом ритме, в этой невидимой мелодии, чувствовалось что—то странно завораживающее, словно город сам пел прощальную песню.