Книга Сны с чёрного хода 2, страница 168 – Алексей Небоходов

Город скользил мимо. Проехали Итальянскую улицу, затем Литейный проспект. Дальше был Дворцовый мост, и когда такси подъехало к нему, Лия машинально перевела взгляд на воду. Нева лежала перед ней тяжёлыми, неспокойными волнами, к которым прилипали отсветы фонарей, проезжающих машин, окон зданий, горящих далёкими огоньками. Тёмная, густая, медленная. Она всегда была такой.

«Как и этот город», – подумала Лия.

Водитель, не отрывая рук от руля, бросил в её сторону взгляд в зеркало:

– Куда вас, точнее?

Лия моргнула, посмотрела на телефон, ещё раз перечитала адрес.

– На Васильевский, десятая линия.

Водитель кивнул, ничего не ответил, только прибавил скорости, выехав с моста на остров. Петербург за окном начал меняться.Здесь дома были более строгими, улицы – шире, прохожих – меньше. Лия смотрела на редкие фигуры, которые, спрятавшись под зонтами, двигались сквозь дождь, на велосипеды, стоящие под навесами магазинов, на людей, выходящих из супермаркетов с тяжёлыми пакетами, на редкие огоньки окон, которые казались живыми в этой тёмной осенней ночи.

Такси свернуло в нужный переулок, и сердце Лии сжалось.

Она чувствовала, как напряжение внутри растягивается, как её дыхание становится чуть короче, как пальцы сжимают телефон крепче, чем нужно.

Осталось несколько минут. Впереди её ждало что—то неизбежное.

Такси остановилось у края тротуара, и Лия медленно вышла, прикрывая голову капюшоном, защищаясь от мелких капель дождя. Влажный воздух был насыщен запахами сырого камня, мокрого асфальта и прогнивших досок, которые где—то в глубине двора служили временным укрытием для мусора.

Перед ней возвышался дом – массивное, тёмное здание начала двадцатого века, пережившее не одно десятилетие. Фасад когда—то был украшен лепниной, но теперь её едва можно было разглядеть за слоями облупившейся штукатурки и грязи, скопившейся в углах оконных рам. Балконы выглядели хрупкими, проржавевшие перила покрылись сетью трещин, а некоторые, казалось, грозили рухнуть при малейшем движении.

Осознание того, что Александр теперь живёт в этом доме, разительно отличавшемся от того, что она привыкла связывать с ним, пронзило её разум, вызывая болезненный диссонанс с образом, который она хранила в памяти. Он всегда стремился к порядку, к окружению, в котором вещи имели своё место, а пространство отражало его характер – сдержанный, но утончённый. Здесь же, среди облупленных стен, проржавевших балконов и следов запустения, казалось, что время застыло, а сам Александр оказался в плену этого угасающего мира. Это место не просто не вязалось с его образом – оно шло вразрез со всем, что он когда—то был, и, возможно, с тем, кем он теперь стал. Лия чувствовала, что перед ней точка, отделяющая её прошлые воспоминания от новой реальности, которую она сама же изменила.

Мысль пронзила сознание, вызвав отголоски старых воспоминаний. Когда—то Александр был человеком, который ценил пространство, эстетику, порядок. Её взгляд скользнул по входной двери, тяжёлой, потемневшей от времени, с глубокими царапинами у самого низа, словнокто—то когда—то пытался взломать её или пинал в раздражении. Над косяком висел облупленный металлический козырёк, с которого стекали редкие капли, падая прямо на ступени.

Лия сделала шаг вперёд, нерешительно приоткрыла тяжёлую, поскрипывающую дверь и вошла внутрь, словно переступая невидимый порог между прошлым и настоящим. Запах сырости, старого дерева и давно осевшей пыли мгновенно окутал её, словно глухая, давящая тишина. Воздух здесь был неподвижен, застоялся за годы, пропитался следами времени, не впуская ни малейшего намёка на свежесть.