Книга Сны с чёрного хода 2, страница 132 – Алексей Небоходов

Она спасла Александра, но стерла саму себя. В любой версии событий кто—то должен был исчезнуть. Это был не выбор, а неизбежность, механизм, в котором одно существование требовало жертвы другого. Если она выбирала себя, если следовала за своей мечтой, если оставалась той Лией, чтохотела писать, видеть, чувствовать – он умирал. Если спасала его, если двигалась в прошлое, исправляя ошибки, меняя судьбы – исчезала сама.

Она думала, что принимает решения, но на самом деле она была всего лишь звеном в бесконечном цикле, где одно исключало другое. Каждый раз её жизнь сворачивала в тупик, и каждый раз она оказывалась здесь, в этой тёмной кухне, с этой пустотой внутри, которая была глубже самой смерти.

Это был не выбор, а вечный цикл, в котором одно исключало другое. Она думала, что меняет жизнь, но на самом деле она просто двигалась по замкнутому кругу, снова и снова, теряя себя в попытках спасти кого—то другого.

Лия закрыла глаза, но изображение Александра всё ещё горело внутри неё, ярче, чем огонёк на экране.

Реальность не ограничивалась только холодными стенами этого дома, запахом перегара и плесени, однообразием тянущихся дней. Она была чем—то худшим – медленно разрушающим сознание пространством, где прошлое перестало существовать, а будущее никогда не наступит. Это был ад, созданный не болью, не насилием, а пустотой, в которой исчезала сама возможность выбора. И сколько бы она ни пыталась найти в этом смысл, ни одна дверь не вела наружу, ни один путь не открывался, а любые мысли о побеге казались бредом, призрачными отголосками жизни, которой никогда не существовало.

Ночь застыла над рекой, пропитывая воздух тяжестью, вязкой и тягучей, словно в нём растворилась вся глухая, неизбежная обречённость этого места. Темнота сгустилась настолько, что казалась осязаемой, давила, стягивала горизонт, скрывая очертания деревьев, размывая береговые линии. Здесь, в этой пустоте, не существовало ни прошлого, ни будущего, только медленный, уставший шаг, с которым она спускалась вниз, в сторону воды.

Лия двигалась неторопливо, но не колеблясь. Она знала, куда идёт, знала, зачем. Эта дорога была проложена не сейчас – она начиналась давно, в те дни, когда жизнь постепенно утекала из неё, оставляя только сдавленное дыхание, безразличие, привычку смотреть в одну точку, не замечая, как дни сменяют друг друга. Всё неизбежно вело её сюда, именно в этот час, именно к этой реке, которая терпеливо ждала её, не спеша, беззвучно переливая свои воды в ночи.

В одной руке она держала бутылку. Жидкость внутри плескалась медленно, лениво, касаясь стеклянных стенок с лёгкимглухим звуком, который теперь стал таким же привычным, как её собственное дыхание. Она не помнила, когда перестала чувствовать вкус алкоголя, когда он перестал быть способом уйти, когда стал просто частью её жизни: такой же неизбежной, как сон, как пробуждение, как шаги по утренней земле в сторону колхоза. Водка больше не жгла, не заставляла морщиться, не приносила облегчения. Она просто была. Как воздух, как ночь, как пустота, жившая внутри неё.

Она дошла до берега и медленно опустилась на землю, чувствуя, как холодная трава проникает сквозь тонкую ткань её одежды, напоминая, что мир всё ещё существует, что он касается её, реагирует на её присутствие. Но ей было всё равно.