Книга Магическая лавка попаданки, страница 3 – Надежда Соколова

Мы свернули в переулок, где старушка-троллиха Мавра вывешивала на верёвке сушиться магические ковры. Один, с узором из бегущих единорогов, чихнул на нас облачком радужной пыли. Барс чихнул в ответ уже по-настоящему.

— Если это поклонник, — сказала я, вытираяпыль с рукава, — то пусть хотя бы цветы присылает. А не шаркает за углами, как мокрый кобольд.

Домашняя дверь встретила нас скрипом — всё никак не заговорю петли. В прихожей пахло пирогами Марты и маслом драконьей полыни, которым она чистила сковородки. Барс тут же уткнулся носом в миску, а я плюхнулась в кресло, глядя, как за окном моргает подозрительный шар-фонарь. Может, и правда конкуренты? Или незадачливый поклонник?

Узнать бы…

Вечер прошел тихо и спокойно. Барс, объевшись сливок из фаянсовой миски с надписью «Лучшему охотнику на мышей», развалился у камина, где вместо обычного огня плясали синеватые язычки пламени — я щедро подсыпала туда угли из пещеры огненных саламандр. Его бока ритмично вздымались, а усы подрагивали в такт потрескиванию поленьев, пахнущих дымом. Я укуталась в плед с вышитыми рунами «тепло» и ковырялась в потрёпанном фолианте «Зелья для ленивых волшебниц», где рецепт снотворного начинался со слов: «Если не хотите шевелиться, просто плюньте в котёл и ложитесь спать».

Магией я овладевала, как пьяный гоблин — шатко и с неожиданными провалами. Вчера, например, случайно превратила ложку в ужа, который теперь жил под раковиной и воровал сыр. Зато у меня отлично получались зелья цвета хаки — идеально, чтобы прятаться от кредиторов. Страница с рецептом «эликсира бодрости» была залита кофе (настоящим, с Земли, который я берегла как зеницу ока, и который в тот раз разлил сволочной Барс), а на полях красовался мой рисунок: Барс в шляпе алхимика.

Легла я поздно, а утром встала рано, отчаянно зевая. Глаза слипались, будто их склеили паутинкой из подвала, где ткала свои сети гигантская шелкопрядиха.

— Опять не спала, — проворчал Барс, усевшись на кухонный стол рядом с банкой сушёных лягушачьих лапок. Его хвост ёрзал по крошкам от вчерашнего пирога с мясом гривастого кабана. — Тобой, как пугалом, только ворон пугать. Вон даже горшок с кактусом-душителем от тебя в сторонку отполз.

— Ну спасибо, — фыркнула я, пытаясь заварить чай из сушёных листьев лунной крапивы. Заварник, как назло, материализовал вместо кипятка розовых лягушат, и пришлось вылавливать их ложкой. — Вот посажу тебя на диету из мышей, будешь знать.

Конечно же, этот меховой зараза мне не поверил! И лишь презрительно щурился, зная, что его «зарплата»— копчёная форель с рынка троллей — лежит в шкафу под замком. А ещё он обожал воровать печенье у клиентов, притворяясь безобидным мурлыкой, пока те умилялись его «ми-ми-мишности».

Мы поели приготовленное вчера Мартой и потащились в лавку – работать.

Барс состоял у меня на зарплате – изображал говорящего кота-не оборотня, чем удивлял всех пришедших покупателей.

Василиск на жердочке встретил нас ворчанием — видимо, обиделся, что его не взяли домой. Пришлось угостить его копчёными мышами из запасов «на черный день». Лавка наполнилась привычным ароматом волшебства, глупыми претензиями Барса и тихим шуршанием страниц в моей потрёпанной книге.

- Мне нужно пять скатертей-самобранок! Пять, а не три! – уже через час после открытия гремел в лавке голос орчихи Ольгары, кряжистой, седовласой дамы лет семидесяти-семидесяти пяти (орки жили до ста лет). Ее мощная рука, украшенная несколькими тяжелыми серебряными браслетами, с грохотом опустилась на прилавок, заставив подпрыгнуть пару глиняных кружек. – Мне правнукам свадьбы играть! Гостей море будет! Весь род, от горных кланов до прибрежных рыбаков, соберется! Что мне ваши три скатерти?! Не хватит же еды! Весь дом уже украшен цветами и гирляндами из горного вереска и дубовых листьев, пахнет медом и свежей выпечкой, а без самобранок столы просто не будут полными! Пустыми стоять будут, как в голодный год!