Книга Магическая лавка попаданки, страница 6 – Надежда Соколова

И почти сразу, словно подменяя ушедших, на пороге возникли две дриады. Они вошли бесшумно, ступая легко, будто не касаясь пола, но их появление сразу же наполнило лавку свежим, чуть терпким ароматом молодой листвы и влажной земли. Их длинные волосы цвета весенней зелени были перевиты живыми лозами с мелкими бутонами, а одежды напоминали сотканный из теней и солнечных бликов лесной мох. В их глазах светилась тревога.

– Нам нужны цветы и почки арасон-травы, – заявила одна из них, и ее голос звучал как шелест листьев на ветру. Она протянула руку с длинными, почти прозрачными пальцами к полке с сушеными травами, но тут же сморщила тонкий нос. – Нет, не эти засушенные тени. Нам нужны свежесобранные. Сегодня. Срочно. – Вторая дриада кивнула, и в ее взгляде читаласьнастоящая паника. – Иначе наша привязка к материнскому древу ослабнет до следующего полнолуния! Мы чувствуем, как корни слабеют!

Я с сочувствием посмотрела на них. Их дискомфорт в каменных стенах города был почти осязаем.

– Добрые лесани, – ответила я мягко, но твердо, – арасон-траву собирают только в пору летнего солнцестояния, когда роса на ней светится под луной. Сейчас же осень. Свежесобранных ростков не будет ни у меня, ни в самой лучшей травяной лавке города, ни даже в королевской оранжерее, боюсь. Это против календаря самой природы.

Дриады разочарованно поморщились, словно от глотка уксуса. Они переглянулись, беззвучно обменявшись каким-то лесным знанием. Видимо, понимали правоту моих слов, но отчаянная нужда заставляла их искать хоть что-то. Недовольно вздохнув, словно ветер в осенней листве, они все же взяли пакетики с сушеной арасон-травой, которые я им предложила, – бледное подобие того, что им было нужно, но лучше, чем ничего. Они расплатились горстью необычайно свежих, блестящих лесных ягод (которые пахли как целая роща после дождя) и выплыли из лавки так же бесшумно, как и появились, оставив после себя лишь мимолетное ощущение увядающей зелени и легкую грусть.

Я занималась с клиентами весь день, продавая то, что можно было продать, отговариваясь и обещая невозможное. К вечеру я чувствовала себя выжатой, как лимон после праздничного пира. Каждый мускул ныл, веки налились свинцом, а в голове гудело от бесконечных просьб, требований и собственных выдумок про "завтра точно будет". Я уже тянулась к тяжелому железному ключу, висевшему за прилавком, собираясь запирать лавку и мечтая только о тишине и горячей ванне с ароматными травами, как вдруг...

Барс, дремавший в теплом углу прилавка, свернувшись в рыжий пушистый шар, резко вскинул морду. Его уши прижались к черепу, спина выгнулась дугой, шерсть встала дыбом, превратив его в ощетинившийся еж. Он зашипел, низко, протяжно и угрожающе – звук, в котором смешались и злоба, и первобытный страх. Его зеленые глаза, обычно лениво прищуренные, расширились, став огромными изумрудными дисками, и уставились на дверь.

Дверь скрипнула, нарушая вечернюю тишину, впуская струю прохладного воздуха, пахнущего городской пылью и чем-то еще... едва уловимо металлическим. Порог перешагнул мужчина.Высокий, статный, с темными, аккуратно подстриженными волосами и сильным, слегка выдвинутым вперед подбородком, придававшим его симпатичному лицу что-то хищное. Его взгляд, острый и цепкий, как когти птицы, не стал скользить по полкам, разглядывая диковинки. Он мгновенно нашел меня в полумраке лавки и устремил на меня эти пронзительные, слишком внимательные глаза. Одет он был дорого, но без вычурности: темно-синий бархатный камзол, отороченный серебряным шнуром, и черные штаны из добротной ткани, заправленные в высокие сапоги. В его осанке читалась уверенность, граничащая с властностью.