Книга Магическая лавка попаданки, страница 10 – Надежда Соколова

Пора было вставать, завтракать (хотя есть не хотелось совершенно), переодеваться из мятой ночнушки во что-то приличное и идти в лавку. Привычная рутина звала, сулила хоть какое-то подобие нормальности. А мне хотелось только одного: зарыться глубже в подушку, натянуть одеяло через голову, завернуться в теплый, уютный плед, как в защитный кокон, и лежать в постели. Лежать и думать, пытаясь размотать клубок мыслей. Потом, может, спать, забывшись тяжелым, без сновидений сном. Проснуться – и снова думать. Потом опять спать… Прятаться от мира, который вдруг перевернулся с ног на голову.

Барс, едва увидев меня, такую «красивую» – с синяками под глазами, в помятой ночной рубахе и с волосами, всклокоченными вороньим гнездом, – уселся посреди кухонного стола, умывая лапу с преувеличенным тщанием. Он приостановился, окинул меня медленным, оценивающим взглядом от кончиков тапочек до макушки и ехидно спросил:

- Ты по каким крышам бегала? Или дралась с домовым? Видок – просто прелесть.

- Иди ты, - вяло огрызнулась я, переступая порог кухни и ощущая, как холодный кафель леденит босые ступни. Подошла к магически охлаждаемому шкафу – местному аналогу холодильника, – с трудом отворила тяжелую дверцу. Холодный парок ударил в лицо. Налила себе полный стакан ледяного молока и сделала большой глоток, надеясь, что холод пробьет туман в голове. – К кошкам своим. Или к сметане. Отстань.

- Добрая ты, я погляжу, с утра, - фыркнул Барс, спрыгивая со стола с тихим стуком когтей о пол. – Прямо солнечный лучик. – Но больше меня не доставал, чувствуя, пожалуй, границу, за которую заходить сегодня не стоило.

Лишь молчал красноречиво. Следовал за мной по пятам из кухни в спальню, усаживался на комод или на подоконник и просто смотрел. Его зеленые глаза, полные немого вопроса и кошачьего осуждения за мой вид и настроение, были красноречивее любых слов. Его тихое присутствие само по себе было комментарием.

Впрочем, мне было пофиг. Я во время его многозначительного молчания и в порядок себя кое-как привела – умылась ледяной водой, что заставила меня вздрогнуть и немного оживиться, и оделась в самое простое, не требующее застежек платьетемного цвета (оно хоть как-то скрывало мою бледность и помятость), и кое-как причесала непокорные волосы, собрав их в тугой, небрежный узел. И вышла из дома. На работу. В лавку. Твердо захлопнув дверь, будто отсекая не только квартиру, но и весь вчерашний сумбур.

Правда, я слабо себе представляла, как буду там сегодня работать, в таком-то полуживом состоянии. Голова гудела, как улей, веки налились свинцом, а мысли путались, цепляясь то за обрывки кошмаров, то за надменное лицо Альберта. Каждая ступенька лестницы казалась испытанием. Но клиентов все равно надо было обслуживать. Им уж точно плевать, что случилось в моей личной жизни, связали меня узами истинности или нет. Им нужны были зелья, компоненты и советы. А лавка – мое единственное твердое основание в этом внезапно перевернувшемся мире. Туда я и побрела, спотыкаясь о неровности тротуара и щурясь от непривычно яркого утреннего солнца.

День прошел как в густом, липком тумане. Я косячила на каждом шагу: роняла склянки с эссенциями (к счастью, прочные), запиналась о собственные ноги, путала имена постоянных клиентов, давала совершенно не те рекомендации. Один посетитель чуть не ушел с любовным зельем вместо средства от бородавок – хорошо, Барс громко фыркнул в нужный момент, и я спохватилась. Сам кот неодобрительно посматривал в мою сторону из своего уютного угла, где стояла плетеная лежанка с подушкой, но молчал, лишь подергивая кончиком хвоста. Его молчаливое осуждение висело в воздухе гуще лавандового дыма.