Книга Сердце тьмы, страница 119 – Елена Сокол

– Красавчик Асвальд? Белокурый викинг?

На мое лицо пробирается улыбка.

– Как ты его назвала?

– Это все его шикарная шевелюра. Все девочки в Хемлиге мечтали заплести ему косички. Воинственный, слишком серьезный – не по возрасту. Поэтому Викинг. Он нравился всем, но я больше тянулась к Асмунду – он как лучик света, такой мягкий, немного наивный, добрый.

Я стискиваю челюсти и проглатываю комок в горле.Она все еще говорит о нем так, будто он жив.

– Асвальд и сейчас хорош, но постригся. Он теперь начальник полиции, мама.

Она улыбается.

– Да, он говорил, что мечтает об этом. И смеялся, когда Асмунд рассказывал, что мечтает открыть ресторан.

– Так бы и было. – Печально говорю я. – Но отец горевал без тебя и потому посвятил жизнь служению Богу.

– Священник? – выдыхает Карин, смахивая слезу. – Не могу поверить. Мы могли танцевать с ним в клубе до утра! Священник… Сколько же еще я пропустила? – Она смотрит на меня. – И ты, ты стала такой взрослой, Нея. Мне так жаль, что меня не было рядом с тобой.

– Ты не виновата. Это все Ингрид. – Я поворачиваюсь и замечаю, что Микаэль спускается к нам. – Мы должны ее остановить. Слышишь?

Глава 37

В чуме темно. Я лежу, слушая дыхание Карин. Она легко заснула, ей нужно восстанавливать силы. А мне нельзя спать совсем. Я разбужу ее, как только пойму, что путь свободен, и нам можно бежать. Стараясь не шуметь, встаю и крадусь к выходу. Микке где-то снаружи – надеюсь, тоже уже спит.

Когда мы отправлялись спать, он сидел у костра, поэтому первым делом я смотрю туда. Никого. Догорают последние угольки. Прислушиваюсь и оглядываюсь по сторонам – темно, как в гробу, почти ничего не видно, лишь сосны на ветру колышутся, создавая черную рябь.

Обхожу чум, но никого не обнаруживаю. Может, это тот самый момент? Нужно скорее разбудить Карин и бежать. В любом направлении – куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда.

Я замираю, услышав уханье птицы, затем медленно поворачиваюсь к входу в чум, и… прямо передо мной вырастает фигура Микаэля.

– Куда-то собралась? – Он хватает меня за грудки, точно куклу.

От его кожи идет жар, а еще сильный мужской запах. У меня дыхание перехватывает от страха, и собственный беспомощный вздох кажется мне чужим и пугающим.

– Никуда…

В следующий миг Микке обнимает меня за талию и так крепко прижимает к себе, что мне становится трудно дышать. Я ощущаю, как его тело ходит ходуном от напряжения, и вот нас обоих уже трясет, словно мы полдня провели без одежды на морозе.

– Не пущу. – Выдыхает мне в лицо Микаэль.

И небо разрывает гром.

Он не шутит.

Прижимает меня к себе с такой силой, что у меня трещат кости, и я чувствую, как яростно и быстро колотится его сердце.

– Микке, пожалуйста.

Он наклоняется и буквально впечатывает свое лицо в мое, но это не поцелуй, это словно мольба о помощи. Он трется о мое лицо своим лицом, как кот об руку хозяйки, тяжело дышит и едва не стонет от боли, а его губы касаются моих губ, и я чувствую, как жар распространяется огнем по коже.

Но это все еще не поцелуй – это что-то другое, больное, одержимое.

Микаэль словно не может взять желаемое, хотя, жестоко заявлял, глядя мне в глаза днем, что силой меня обратит.

Как он намеревается сломить мою волю, если даже поцелуй не хочет брать силой? Его губы судорожно касаются моих, словно вымаливая ответной ласки и позволения, а я лишь задерживаю дыхание и прикрываю глаза, чтобы мои слезы не выбрались наружу.