Книга Убивая тени, страница 112 – Кэтрин Куинн

Слетевшая с губ брань эхом разнеслась в темноте, и я собрал в кулак землю, понимая, что она мокрая от крови Исайи.

Киара, не теряявремени, сократила расстояние между нами, обхватила меня за шею и грубо прижала к груди. Я сопротивлялся, но она не отступала, и я наконец сдался.

Я позволил себе все отпустить. Не грозившие пролиться слезы и не крики ярости, которые жаждали высвобождения. Но, окруженный теплом девушки, я провалился в пустоту, где хранились мои потери, боль… моя радость. Замкнутое место, слишком яркое и пылкое.

Что-то продолжало утягивать вниз, вниз, вниз. Но Киара все еще держала меня в объятиях.

Она шептала мне на ухо, уверяя, что все будет хорошо, и запустила руки в волосы, приглаживая окровавленные пряди.

На мгновение я вновь почувствовал себя ребенком, с левого глаза на ковер текли багровые струи, пока кричал отец. Но тогда меня некому было обнять.

В конце концов я отстранился.

Я посмотрел на Исайю. Мне претило, что его глаза больше никогда не откроются. Как и то, что его успокаивающее присутствие внезапно исчезло.

– Мы должны его похоронить, – заявил я, вновь нацепив маску Руки Смерти. Меня должно было испугать то, как легко я ее надел.

В клубящемся тумане я выискивал угрозу и тех, кто напал на нас. Понятия не имел, как долго мы здесь находились и сколько Киара позволила мне скорбеть.

– Джуд, – мягко начала она. – Нам нельзя здесь оставаться. Нужно продолжить путь и найти убежище.

День близился к концу. Если прибавить к этому многочасовую езду, нам давно пора было отдохнуть.

Не то чтобы я верил, что сумею заснуть сегодня.

Я уже открыл рот, чтобы настоять на захоронении брата подобающим образом, но взгляд Киары заставил меня замереть.

– Может, попробуем поискать наших лошадей? И остальных? – Ее голос звучал едва громче шепота.

Подняв сброшенную ранее форму, я порылся в карманах и обнаружил старый, но искусно сделанный серебряный компас и помятую карту.

Компас, очевидно, принадлежал моей матери; на его обратной стороне был выгравирован один-единственный коготь. Долгие годы я не догадывался, что означает этот символ, но когда узнал, то пожалел о своем стремлении это выяснить. Исайя смотрел на компас с отвращением и твердил, что мне следовало продать его за несколько монет, но я хранил его в качестве напоминания. Люди никогда не являются теми, за кого ты их принимаешь. Даже собственные родители.

– Пойдем на северо-запад. – Я уклонился от ответа на вопрос Киары об остальных,чувствуя, что мои слова ей не понравятся.

Закрыв крышку компаса, я засунул его в брюки и постарался не обращать внимания на то, как белая нижняя рубашка прилипала к телу, а на ткани виднелись жуткие брызги красного и черного.

Против воли я взглянул на Исайю. Его глаза не дрогнули, и он не сдвинулся ни на дюйм. Должно быть, я бредил, потому что на секунду мне почудилось, словно его грудь слегка приподнялась.

Но как бы мне этого ни хотелось, когда я моргнул, друг остался неподвижен.

Киара присела рядом с ним, и я подумал: «А вдруг мы разделили одно и то же видение?» Но не успела она коснуться его бледной кожи, как отдернула руку, сокрушенно опустив ее к боку.

Желчь подступила к горлу. Отчасти меня подмывало проклясть все и отказаться от миссии, от рекрутов, даже от Киары. Но я знал, что Исайя бы этого не одобрил.