Книга Убивая тени, страница 111 – Кэтрин Куинн

Нас кромсали и практически разрывали на куски во время мятежей, которые Сириан отправлял подавлять своих воинов. Черт, в нас уже попадали и клинками, и стрелами. Один взгляд на наши тела рисовал ужасающую картину.

«Это пустяк, – твердил я себе. – Просто стрела. Обычная колотая рана».

Я почувствовал на себе тяжелый взгляд Киары, а когда поднял голову, меня встретили жалость и неуверенность в ее глазах. Она не думала, что Исайя выживет. Я резко встал, сбрасывая оружие и испачканную кожаную куртку.

– Что ты делаешь? – спросила Киара, когда я начал снимать рубашку.

– Нам нужно зажать рану. – Сняв плотную льняную ткань, оставшись в одном лишь тонком хлопчатобумажном исподнем, я опустился на колени и смял рубашку, прижимая ее к кровоточащей ране.

Киара вновь повернулась ко мне с диким и беспомощным видом. Кровь Исайи уже пропитала ткань.

– Как только остановим кровотечение, нужно прижечь рану. – Я продолжал объяснять, но Киара не двигалась, не говоря уже о том, чтобы вымолвить хоть слово.

– Джуд, – она положила руку мне на плечо. Я проигнорировал ее, отчаянно упираясь руками в грудь старого друга.

– Нам просто надо остановитькровотечение… – Слишком много крови. Ублюдки задели какой-то жизненно важный орган.

– Джуд, – снова попыталась Киара, крепко сжав плечо.

Я так и стискивал ткань, надавливая на тело товарища, дыша тяжело и неровно.

Исайя приносит мне кофе по утрам после миссий.

Ерошит мне волосы и уворачивается, прежде чем я успеваю его ударить.

Он советует мне: «Отбрось свои думы и хоть раз улыбнись».

В груди сдавило, когда перед глазами мелькнули воспоминания. Возникло ощущение, что я тону, к лодыжкам привязаны гири, а поверхность слишком далеко.

Киара все звала меня, продолжала трясти, но я лишь давил на неподвижную грудь Исайи, гневно шипя его имя.

Он не мог меня бросить. Не как отец. Не как мать.

Он – единственная семья, которая у меня осталась.

Порыв холодного ветра, казалось, окутал меня и сжал в крепких объятиях. Он остудил пот на лбу, и вместо слепой ярости, застилавшей зрение, умиротворяющие тени смыли яркие краски потери.

Я поднял голову.

– Джуд, его больше нет, – прошептала Киара, и успокаивающий ветерок ласково коснулся обнаженной кожи. – Мне очень, очень жаль. – Ее пальцы обхватили мое запястье, перчатки были испачканы кровью Исайи.

– Он переживал и худшее! – зарычал я, обнажив зубы. – С ним все будет в порядке!

Киара придвинулась ко мне, одной рукой обвив талию.

– Джуд, п-пожалуйста, – взмолилась она, и этот ненавистный надлом в ее голосе меня сокрушил.

В конце концов я поднял взгляд от того, что осталось от моего друга, и в этот миг, точно разрушительная волна во время шторма, на меня обрушилось суровое осознание.

Исайи больше нет, и вместо него в груди поселилась тупая боль.

Мой друг. Мой брат.

Следовало больше улыбаться, чаще смеяться с ним, отбрасывать упрямство и отправляться в каждое приключение, которым он пытался меня увлечь.

Исайя относился ко мне как к родной крови, а я, вместо того чтобы принять сей дар, отворачивался, слишком опасаясь того, что может случиться, если подпущу его слишком близко. И, боги, я должен был набраться чертовой смелости и все же сделать это.

– Мне так жаль, – раз за разом бормотала Киара, словно не зная, что еще сказать.

Я откинулся назад, вытянул руки в стороны, когда меня укрыли белые вихри тумана.