Онлайн книга «Берен и Лутиэн»
|
Повествование в «Лэ о Лейтиан» вплоть до конца Эта значительная часть поэмы начинается с последних строк Песни VII «Лэ о Лейтиан» («…Никто не предал короля», стр. 143); начало Песни VIII соответствует очень сжатому рассказу «Квенты» (стр. 144) о том, как Лутиэн держали в плену в Нарготронде Келегорм и Куруфин и как из плена ее спас Хуан, о происхождении которого повествуется здесь же. Звездочками в тексте «Лэ» отмечено начало каждой новой Песни; Песнь IX начинается на строке 329; Песнь X – на строке 619; Песнь XI – на строке 1009; Песнь XII – на строке 1301; Песнь XIII – на строке 1603; и Песнь XIV, последняя, – на строке 1939[19]. Встарь были в Валиноре псы: По следу вепря и лисы, Оленям с ланями вдогон Неслись они под сенью крон, Быстрей, чем быстрые ветра, В ошейниках из серебра. Хозяином в краю лесном Был Оромэ. Хмельным вином Гостей он потчевал, смеясь, И песнь охотничья лилась В его чертогах искони. Он звался Таврос – в оны дни Так номы Бога нарекли; Пел звонкий рог его вдали За кряжем гор во тьме времен. Из всех Богов один лишь он Мир возлюбил допрежь, чем ввысь Над дольним миром вознеслись Знамена Солнца и Луны. Его лихие скакуны Сверкали золотом подков. Жил в чащах род бессмертных псов — Проворны, гибки и быстры, Черны, и серы, и пестры, И буры, и белее льна; Шерсть – шелковиста и длинна, Глаза – как халцедон, ярки, И что китовый ус – клыки, А лай – что колокольный хор Над Валмаром. Рвались со свор Как меч из ножен, псы, чтоб дичь На радость Тавросу настичь. Среди лугов, среди лесов Щенком рос Хуан – прочих псов Он обгонял, и быстр, и яр. Владыка Таврос отдал в дар Пса Келегорму: рад был ном За Оромэ скакать верхом Среди нагорий и долин На голос рога. Лишь один Из псов Немеркнущей земли Ушел, когда, восстав, ушли Прочь Феаноровы сыны. На Севере, в разгар войны, С хозяином был рядом пес, Все тяготы скитаний нес, Сражался в вылазке любой И принимал смертельный бой. Он Келегорму жизнь не раз От орка и от волка спас, — Неутомимый волкодав Свиреп, и сер, и величав — Пронзал его горящий взор Туман и тень, а нюх, остер, Остывший след распознавал В болоте и на камне скал, В пыли дорог, в листве чащоб; Всю сеть белериандских троп Он знал – и страсть любил волков: Любил, сомкнувши сталь клыков На горле зверя, вытрясть дух, Чтоб рык умолк и взор потух. Его боялись как огня Вервольфы Ту. Низападня, Ни клык, ни яд, ни дрот стальной Псу не вредили. Рок иной Был псу назначен: от клыков Громаднейшего из волков Пасть, с ним вступив в смертельный бой. Но пес смеялся над судьбой. Се! В Нарготронде, вдалеке, И за рекой, и по реке, Тревожа Сирионский край Трубят рога и слышен лай, Веселый гам и голоса: Кто нынче выехал в леса? То Келегорм и Куруфин Мчат средь нагорий и долин, До света выехав верхом, И каждый – с луком и копьем. Ведь волки Ту с недавних пор Кишат кругом, чиня разор: Горят глаза в полях ночных За Нарогом. Хозяин их Плетет, быть может, козней сеть, Чтоб нарготрондцев одолеть, Шпионит, не спуская глаз, С лесной земли, где дуб и вяз? «Мне это не по нраву, брат, — Рек Куруфин. – Не зло ль сулят Набеги волчьи? В свой черед, Пора дать тварям окорот!» Тем боле, что по сердцу мне За волком мчаться на коне!» И шепотом добавил он: Мол, глуп Ородрет и смешон, Ушел король – простыл и след; Вестей о нем доселе нет. «Жив, мертв ли – о его судьбе Нелишне бы узнать тебе. Вооружись, бери отряд — Как на ловитву. Все решат, О Нароге радеешь ты; Но в чаще, где листы густы, Возможно что-нибудь узнать. А коли шаг направит вспять, Король, слепой судьбой ведом, И коли Сильмариль при нем… Молчу. Ты клятвы не предашь: По праву камень – твой (и наш); Добыть в придачу можно трон — Кровь наша старше испокон». |