Онлайн книга «Дом грозы»
|
Запал, что возник в спальне, сходит на нет. Я же просто решилась и пошла. Что не так? И что всем от меня нужно? Ждатьточно нельзя, иначе она развернется и уйдет, ведь если Нимея Нока чего и боится, так это собственных болезненных чувств к тем, кто ей дорог. — Нельзя решиться на встречу с родителями и вот так ворваться. Подожди, ты же не хочешь, чтобы они тебя такой увидели? — Плевать… им плевать. Я просто сделаю это… Подожди пять минут. — Она сильно сжимает пальцы, так что металл больно впивается в кожу. — Я выйду через пять минут, и все. — Что ты несешь? Почему, по-твоему, им плевать? — Она меня не помнит. — Глаза Нимеи стекленеют, тон понижается до сдавленного шепота, а голова кружится так, что приходится искать опору у Хардина, который любезно предлагает свое плечо. — Мама. Когда я уехала к Энгу, я не переживала, будет ли она скучать, потому что она меня не помнит. — Это… — Из-за взрыва. Она жива, но меня не помнит, и мне больно ее видеть. Каждый раз не могу в это поверить. И если скажешь, что понимаешь… — Не понимаю, — соглашается он. — Но она жива. — Я не уверена, что этому рада… Сказано. Она призналась, что жизнь ее родной матери — это не лучший исход той трагедии. Нимея наконец смотрит в лицо страхам, чувствуя себя как никогда беззащитной. Фандер не дал ей с каменной маской на лице ворваться в спальню, не дал проигнорировать боль в груди, а с удовольствием садиста вонзил в старую рану раскаленное железо. Но удивительно, насколько легче ей стало дышать. В этом его скрытое достоинство: он с деликатностью циничного хирурга со стажем не щадит ее чувств. — Не думал, что ты чего-то боишься, — слышит Нимея тихий голос Фандера у самого уха. Он отпускает ее руку и вместо этого обнимает талию, стоя позади нее. Упирается подбородком в ее макушку. — Я ничего и не… — Тс-с… — Фандер снова перебивает. — Тс-с… не защищайся от меня. Ну кто я такой, чтобы тебе от меня защищаться? Они покачиваются, будто танцуют, пока Нимея не откидывает голову ему на плечо и не закрывает глаза. — И не прячься. — Почему я должна тебя слушать? — шепчет она. — А кого еще тебе слушать? Ну, давай. Попробуешь быть собой? Я же знаю, что ты умеешь. — Знаешь? — Да. Ты бываешь собой. Иногда. — Как ты можешь… Хотеть видеть рядом ту, кто бывает собой только иногда?.. — Понятия не имею, у меня явно проблемы. — Хардин целует висок Нимеи, и она жмурится,чтобы удержаться от очередной попытки закрыться и оттолкнуть его. — Идешь? — Угу… — И не психуешь? — Нет… — Я буду ждать, хорошо? * * * — Пап? Мам? — Нока осторожно заходит в комнату. — Нимея? — это отец. Он сидит в кресле, наблюдает за морем, вид на которое открывается из окна, и улыбается совсем как прежде. В их комнате много света из-за двухстворчатых дверей, ведущих на балкон. Мебель побелена вручную, виднеются проплешины. Старая обивка неумело перетянута новой тканью. Даже люстра под потолком кажется какой-то самодельной: может быть, купленной у умельца, что мастерит такие штуки прямо на дому. Все вокруг слишком мило и так не похоже на мир Нимеи, что родители в такой комнате кажутся лишними. В их доме было много дерева, ярких оттенков, пестрых рисунков, старинных чиненых-перечиненых вещей и разных запахов. Запахи еды, тканей, трав, букетов цветов, ароматических масел, маминого крема для рук, папиной курительной трубки — все они окружали семью Нока. А эта комната будто голая. |