Книга Дом грозы, страница 129 – Ксюша Левина

Когда кто-то опускается рядом и протягивает руки, Нимея, не глядя, падает в них. Зарывается носом в мягкую ткань чьей-то футболки, с облегчением теряется в тепле рук и крепких объятий. Как же хорошо.

— Не помнит… напала на меня, как на чужую, — бормочет Нимея, отлично зная, кто рядом. Она пытается освободиться от произошедшего. Просто вылить на Фандера Хардина все накопившиеся эмоции, который непременно выслушает и поймет, ведь у него нет иного выбора.

Пока она тут задыхается, глотая слезы, он переживает все то же самое с той лишь разницей, что его агония длится дольше. Он почти потерял семью. Нимея почти потеряла семью. И она очень надеется, что их боль хоть отдаленно похожа, потому что открыться кому-то другому у нее нет сил и желания.

— Напала? — Фандер целует Нимею в макушку.

— Так сходят с ума старые оборотни… начинают всего бояться и нападать. Они просто… перестают быть людьми, понимаешь?

— А отец, он…

— Она его не тронет. Он ее пара. Это навсегда.

— А ты?

— А я молодая волчица… я ей уже никто. — Нимея удивляется, как спокойно звучит ее голос, притом что через фразу рыдания сдавливают грудь.

Фандер гладит ее по волосам, спине, плечам, и от этого на мгновенье становится легче, но в моменты, когда за дверью слышатся шум и вой старой волчицы, снова накатывает паника.

— Моя мама… превращается в браша. Она пыталась меня укусить, Фандер!

— Все наладится, малыш, — бездумно шепчет Фандер, усаживая Нимею к себе на колени.

Она утыкается носом в его шею, выдыхаяболь через стиснутые зубы.

— Какой же я тебе малыш? Ты без меня пропадешь…

— Как будто ты такая самостоятельная. Если не на кого будет психовать, твоя бедная хорошенькая головка просто лопнет.

— Как пожелаешь, но я не «малыш». — У Нимеи, оказывается, есть силы, чтобы посмеяться. — Если тут кто и «малыш», так это ты, а я…

— …истеричная взрослая особа.

— Да, мне нравится. — Она кивает и делает вид, что задумалась над его словами. — Истеричная и взрослая. Мне нравится.

— Какого черта? — звучит посторонний голос над их головами, Нимея часто моргает, чтобы прогнать слезы.

Непрошеные зрители добавляют холода объятиям: то было личное, чужим глазам не предназначенное. Нимея отстраняется, бросив напоследок взгляд на мокрую от ее слез футболку Фандера и его полные сострадания глаза, которые провожают каждый ее жест.

На них сверху смотрят вытянувшиеся от удивления лица друзей. Рейв, Лис, Якоб. За их спинами Лю — это она начала возмущаться. Брайт, хмурая, стоит в сторонке.

— Нимее нужен отдых. Она еще слаба, — обрубает невысказанные вопросы Фандер, поднимается на ноги, потянув за собой Нимею, и торопится вместе с ней в ту спальню, где не так давно ее лечил.

Нимея Нока

У Фандера Хардина словно есть сокровенная тайна. Она не страшная, не отвратительная, не постыдная; эта тайна священна, и он горд, что оберегает ее. Нимея даже немного ему завидует. Будь у нее такое знание, она непременно была бы счастлива, и это все, на чем сосредотачиваются ее мысли вот уже четверть часа.

В Нимее будто только что умерла надежда, а вместе с ней и одни из немногих крох счастья, что приходилось с такой болью собирать после революции. Но рядом Фандер Хардин, и он, очевидно, и не думает ни о чем переживать. У него все хорошо — быть может, потому что ничего нет?