Книга О чем молчит река, страница 170 – Изабель Ибаньез

В моей голове промелькнуло воспоминание. Неуловимое и туманное.

– Что в нем было?

Уит невесело рассмеялся.

– Я гнался за слухами, Оливера. Вероятно, он никогда не существовал, а если и существовал, то его уничтожили давным-давно.

– Что там было написано? – повторила я, и воспоминание приобрело более четкие очертания. Клеопатра готовила зелье, читая… Это был свиток? Или лист пергамента? Я не могла вспомнить.

– Пора уезжать, – крикнул нам TíoРикардо с дахабии.

Все мысли о Клеопатре и ее предке рассеялись. Мы с Уитом не потянулись друг к другу. Я сомневалась, что могла бы: грусть затуманила мой взор. Уит тоже молчал, как будто не мог заставить себя заговорить.

Я присоединилась к нему на палубе. Расстояние между нами увеличилось, как будто он ужеуехал.

В Каир мы прибыли в разгар солнечного дня – последнего в декабре. Оставшаяся часть путешествия заняла много времени, и из-за проблем с «Элефантиной» мы задержались в плавании еще на несколько дней. Долгие вечера мы проводили в одиночестве. Мой дядя держался особняком и писал письма, которые отправил, когда мы остановились в Фивах, чтобы пополнить припасы. Рядом со мной Уит был дружелюбен, но никогда не предлагал поговорить и часто уходил в свою комнату после ужина. Я знала, что это к лучшему. Но мое сердце все еще было разбито, и эмоции переполняли меня. Я переживала из-за отъезда. Мне отчаянно хотелось остаться и помочь дяде найти мою мать-предательницу. Я пообещала себе, что все исправлю, а теперь уезжала.

Маятник событий раскачивался из стороны в сторону, выматывая меня.

– Я собираюсь купить тебе билет до Буэнос-Айреса, – сказал TíoРикардо, когда мы поднимались по ступенькам, ведущим к парадному входу в «Шепердс». На передней террасе было так же многолюдно, как и в тот день, когда я впервые покинула отель. Путешественники наслаждались чаем и общением со старыми друзьями. Улица внизу кипела своей обычной жизнью, экипажи с шумом сновали по главному проспекту.

Я скучала по Каиру, и горе сжало мне грудь, как слишком тесный корсет.

Я сделала правильный выбор. Эльвира нуждалась во мне. Но какая-то часть меня не давала забыть, как сильно я всех подвела.

– Не хочешь отправить телеграмму? – спросил TíoРикардо, вырвав меня от мыслей. – Это быстрее, чем обычной почтой.

– Sí, por favor, – ответила я по-испански. У меня вошло в привычку разговаривать с дядей по-английски, но теперь, когда я уезжала в Аргентину, мой разум уже переключился на другой язык. – Как скоро я смогу выехать в Александрию?

– Это зависит от тебя, – сказал он. – Хочешь проверить, нет ли письма от твоей тети? Возможно, Эльвиру уже нашли.

– Я тоже об этом думала, – ответила я, ожидая, пока глаза привыкнут к тусклому освещению холла «Шепердса». Тут и там, весело переговариваясь, толпились группы людей, некоторые сидели на диванах вдоль стен. Высокие и внушительные гранитные колонны напоминали о тех, что были найдены в Филе. Я скучала по маленькому острову, и эта боль терзала мою кожу, мое дыхание, мое сердце. Я понятия не имела, увижу ли я его снова. – Возможно, меня ждет письмо.

Мы поспешилик стойке регистрации, и Саллам поприветствовал нас со знакомой улыбкой.

– Здравствуйте, сеньор Маркес, сеньорита Оливера и мистер Хейз. Рад снова вас видеть. Вы как раз вовремя, чтобы успеть на новогодний бал.