Книга Бархатные листопады, страница 41 – Анна Снегова

Эйдан толкает меня под округлости вверх, заставляет приподняться на коленях. И впивается губами в губы — жёстким поцелуем, с котором больше нет ни нежности, ни сладкой истомы. Одна только грубая, тёмная, звериная страсть.

Инстинктивно вцепляюсь ладонями ему в плечи, чтоб удержать равновесие.

Очень, очень вовремя.

Потому что дальнейшее произошло совсем без предупреждений. Когда его руки сместились у меня подюбками — я этого не увидела, только почувствовала.

Легли на моё лоно. И самыми кончиками пальцев, едва-едва касаясь, легко, будто пёрышко, провели сверху вниз по тонкой влажной ткани.

Я дёрнулась, но Эйдан углубил поцелуй и не дал мне сбежать.

Горячий язык коснулся моего языка — сплетаясь, жаля, дразня. Я со всхлипом втянула носом немного раскалённого воздуха. Попыталась свести колени, чтобы уйти из-под слишком ярких и острых прикосновений, но этого мне тоже не было позволено. Вот когда я пожалела, что сижу не как в дамском седле… правда, мои сожаления длились не долго. Они очень быстро потонули в водовороте ощущений, которым у меня не было названия.

Быстрее, быстрее… как бешеный бег лошади навстречу ветру.

Как самая опасная в мире свобода.

Я дёрнулась и разорвала поцелуй, потому что из груди рвался стон, который невозможно было сдержать.

Эйдан уткнулся лицом в мою мокрую шею и тяжело дышал в неё, время от времени прихватывая губами в лёгком поцелуе, пока его пальцы продолжали исследовать меня там, внизу. Гладили, кружили, прижимались…

— Вот они, прелести романтики в осеннем, мать его, лесу… — прохрипел Эйдан куда-то мне в ключицу. — Были бы руки чистые, я б сорвал с тебя эти чёртовы тряпки… а так терпи, моя девочка! Мучительно, я знаю. Ты не представляешь, как хреново сейчас мне.

— О-о-о… г-господи…

Я широко-широко распахнула глаза, когда от места, где меня трогали жадные пальцы, вдруг прострелило молнией, через всё тело, до звёздочек перед глазами. Словно весь мир взорвался и рассыпался осколками. И я рассыпалась вместе с ним.

Как теперь собраться воедино?

…Кажется, я на миг потеряла сознание.

Потому что, когда пришла в себя, часто-часто моргая, как удивлённая дура, — лежала щекой на груди Эйдана, и он крепко-накрепко обнимал меня обеими руками вместе со своей курткой. И вздыхал.

В моей голове вяло пронеслось, что наверное, так не должно быть. Чтобы только одному человеку из двоих было настолько ослепительно, всепоглощающе хорошо.

Но я понятия не имела, что могу сделать в такой ситуации. Потому что мне — было. А Эйдан только вздыхал, так тяжко, словно на его плечах были все скорби мира.

Наверное, надо было спросить у Эйдана, чем помочь. Но, во-первых, что-то мне подсказывало, что эдак надо будет нашу книгу перелистнутьстраниц сразу так на десять. А во-вторых, язык отказывался повиноваться, я не могла вымолвить ни слова. Со мной впервые случилось то, что в романах называлось «лишиться дара речи».

Если уж совсем начистоту, я была преступно близка к тому, чтобы вообще заснуть, прямо так, на нём.

Когда Эйдан это почувствовал, издал особенно страдальческий вздох.

— Кхм-кхм… радость моя. Я, конечно, всё понимаю. Но давай-ка ты поспишь потом, в своей сладкой девственной постельке? Нам пора выбираться из этой кучи листьев, пока я себе задницу не отморозил. Все-таки не май месяц на дворе, увы.