Книга Мятежник, страница 67 – Вита Марли

— Богиню, — дроу перехватил мою ладонь и поцеловал, заглянув в глаза. Его ремарка прозвучала в двойной коннотации.

— Расскажи о ней. Я ничего не знаю о вашем боге.

— Мы считаем Луну покровительницей тёмных эльфов. Солнечные лучи несут смерть, лунный свет дарит силу — так говорят в Вольмонде. Сам я, признаться, не очень религиозен. Храм не посещал, если не заставляли, ритуалы не соблюдал, рассказы о её великих деяниях слушал вполуха. Однако в минуты отчаяния я всё равно невольно обращаюсь к Ней.

Я усмехнулась, вспомнив свои собственные молитвы к безымянным силам. Вера — странная штука. Она может быть спасительной рукой, за которую хватаешься в шторм.

— В лагере есть персоны глубоко религиозные и мы уважаем это, — добавил Эолис. — В подземелье увеселений нет, но Ночь Полнолуния — святое время.

— Что вы делаете в Ночь Полнолуния? — спросила я, продолжая гладить его по голове, по самому чувствительному месту.

— Разжигаем костёр, танцуем, пьём — куда же без этого? — рассказываем истории и, мечтая о победах и подвигах, обязательно произносим «Ним’анх», что означает «воистину» или «да будет так».

Мы замолчали. Эолис погрузился в воспоминания. Я положила руку на его грудь и чувствовала, как билось сердце под моей ладонью. Тихо и ровно. Спокойно и размеренно. Размореннаяпосле урока магии не заметила, как меня одолела дремота.

Проснулась резко от громкого звука. Вдалеке послышался стук ритуальных барабанов.

— Пойдём? — любимый подал мне руку.

На глазах у воинов наша любовь пряталась в раковину. Мы не держались за руки, не касались мимолётно, не дарили друг другу ласковых взглядов. Не все мятежники были добры ко мне, не все были согласны с моим присутствием. Именно поэтому Эолис отправлял меня в мирную часть лагеря к теплицам и школярам. Жители этого квартала отличались добротой и терпимостью, пониманием и кротким нравом.

— Иди, мой Эолис, я задержусь, — улыбнулась я. — Позволь сменить платье. В конце концов, я иду на праздник.

Возле казарм дроу разожгли большой костёр. Расставили по кругу сундуки, пни и лавки, а вместо столов использовали собственные щиты, обращённые эмблемами вниз. Вогнутые, продолговатые с остриём на конце щиты мятежников не имели гербов: дроу замазывали их чёрной краской в знак протеста против благородных Домов Вольмонда.

Запах жареного мяса щекотал ноздри, смешивался с ароматом сбитня, сваренного по вольмондскому рецепту. Эльфы улыбались, шутили, тыкали друг в друга пальцами, подначивая и подтрунивая. В свете костра кожа их казалась темнее, а белые волосы, напротив, сияли, как нити лунного света. Их голоса, низкие, рокочущие, уникальные и по-своему красивые лились небрежно в праздных беседах и невинных диспутах.

Я слышала смех, среди множества лиц узнала нескольких персон. Задумчивого Илая, погружённого в свои мысли, угрюмого Оассиса, молчаливого Юана. Мой новый учитель магии слабо улыбнулся какой-то шутке, но улыбка, едва тронувшая его губы, преобразила лицо и спрятала тонкий шрам.

Десятки глаз скользнули по мне, когда я подошла ближе и огонь выхватил мой облик из темноты. Дроу рассматривали всё ещё с любопытством — в этой части лагеря меня видели редко — но без тени враждебности.

— Да осветит Богиня твой путь, — произнёс Илай приветственную речь и тут же подвинулся, освобождая место.