Книга Мятежник, страница 63 – Вита Марли

Природа мудра! И она брала своё.

— Ты устал, мой сладкий грех? — слуха коснулся полувздох-полушёпот.

Эльф блаженно вздрогнул, чувствуя, как Гвилисс перебирала его волосы, словно нити шелка. Как остриженными ногтями провела по коже головы.

— Очень, моя королева.

— Хочешь, я спою тебе песню?

Не открывая глаз, дроу медленно кивнул.

Голос у любимой был чистым, почти совершенным. Неземным. Таким же светлым и лучезарным, как сама Гвилисс. Никогда раньше эльф не слышал таких голосов. Никогда прежде не был околдован ливенорским наречием.

Однажды ночью, в бархатной тиши,

Звезда сияла ярче прочих всех.

И в танце света, в шепоте души,

Явила эльфу свой небесный смех.

Он путник был, из дальней стороны,

Искал он мудрость средь высоких крон,

И вот, узрев сияние звезды,

Пал ниц, небесным светом окружён.

Звезда шепнула: «Тайны впереди,

Но сердце чисто, путь твой будет прост.

Не бойся бурь, что встретишь на пути,

И не покинь надежды светлый пост.»

Эльф поклонился, мудростью пленен,

И в сердце принял вечный, чистый свет.

Он в добрый путь звездой благословлён,

Великих ждал свершений и побед.

Нарочно любимая выбрала эту песню или нет, Эолис не знал. Но в возвышенных строфах углядел смыслы, которых, быть может, на самом деле не подразумевал поэт. Пение закончилось, но дроу нарочно не открывал глаз, боясь разрушить таинство момента.

— Спасибо, — прошептал он, чувствуя, как Гвилисс нежно целует его в висок. — Спой её на празднике Полнолуния, моя королева. Парням понравится. Взамен я исполню любую твою прихоть, шалость.

От обольстительного смеха эльфийки по телу дроу пробежала приятная дрожь.

— Любую? — с притворным коварством протянула Гвилисс, щекоча его под подбородком. — Эолис, боюсь в мою фантазию проникли тайные знания из вольмондских книг.

— Любую, — ответил эльф, заинтригованный её намеком. — Даже самую смелую. Особенно смелую.

Медленные шаги. Шелест подошвы. Скрежет камешков, перекатывающихся под ногами. Это всё, что я слышала, бредя по улице вдоль школьных парт и тренировочных полей.

Лагерь опустел.

Ни детских голосов, ни окриков учителя, ни команд тренера, ни звуков музыки — ничего, к чему я успела привыкнуть.

Открытой оставалась лишь теплица, вернее то, что от неё осталось. Полученный урожай подвергли консервации, часть тепличной конструкции разобрали, сняли магические изобретения, регулирующие воздух и свет — всё необходимое отправили в другой город. Мне бросились в глаза следы опор и пласты бывших грядок, снятые до самых камней.

Йохан, капитан ботанического корабля, последним покидал судно.

— Бросить не могу, — ответил он, заметив немой вопрос, отпечатанный на моём лице. — Это на поверхности будет снег и заморозки, под землёй погода всегда одинакова. Здесь даже в лютые морозы что-нибудь да росло. Оставлю, пожалуй, укроп, ревень, горох, многолетний лук под магическим светом. Укроем брезентом, авось не пропадёт. Приглянешь?

На моих губах скользнула грустная улыбка.

— Конечно.

— Хорошо, — тхаэлец улыбнулся в ответ. — Воссоздать всё это заново будет непросто, потребуется время. Пока перегной положим, землю привезём, оформим гряду, настроим тепло и свет… Лишь в конце весны сможем что-то посеять.

— Когда ты уезжаешь?

— Скоро, — дроу сдул со лба непослушную прядь волос. — Поехали с нами? С вояками скучно, ходят с кислыми лицами, дисциплина сплошная, то ли дело у нас!