Книга Эридон. Игры судьбы, страница 381 – Савушка

Дар остановился у очередного разветвления и бросил через плечо:

– Скажешь, наконец, что мы ищем? Или мне продолжать играть в «угадай, где свет»?

– Если я скажу, ты решишь, что я окончательно обезумел.

Он бросил необорачиваясь:

– Рианс, после всего, что ты уже сотворил, мне будет сложно удивиться.

Я не успел ответить. Воздух изменился, словно кто-то прошёл сквозь невидимую вуаль. Из-за поворота вылетела сияющая птица – полупрозрачная, светящаяся, будто вылепленная из самой магии. Не иллюзия. Она описала дугу в воздухе, зависла – и устремилась вперёд. Я сразу почувствовал магию Астарты. Её знакомое, родное тепло отозвалось в груди.

Опередив Дара, бросил на него короткий взгляд:

– За ней.

Птица скользнула в темноту, словно луч сквозь толщу воды. Она не касалась стен, не издавала звуков. Просто летела, светилась и вела нас через переходы, минуя развилки. Я не знал, как она здесь появилась, но в её движении явно было точное направление. Когда мы добрались до тупика, птица замерла перед гладкой каменной поверхностью. На первый взгляд – обычная стена. Но затем птица влетела в стену, растворяясь в ней, и мы увидели проступающие на поверхности знаки.

Перед нами была дверь, сросшаяся с каменной породой века назад. На поверхности виднелись древние эльфийские печати. Я подошёл, положил ладонь.

– Откроешь?

Дар подошёл вплотную, наклонился, скользнув пальцами по выбитым символам:

– Запечатано серьёзно: руны старые, но активные. Сломаю, но отнимет много силы.

Дар приложил ладонь к центру двери, сконцентрировался. Его магия пошла вглубь, будто раздвигая что-то сопротивляющееся. Руны вспыхнули зелёным, потемнели, зашипели. Воздух задрожал как от жара. Дар стиснул зубы, пальцы побелели, лоб покрылся испариной. Один символ лопнул, затем другой. Наконец, последняя печать рассыпалась в пыль. Дверь, до этого мёртво сросшаяся со стеной, начала медленно отворяться.

– Если за этой штукой окажется ещё один пыльный зал с паутиной, – проворчал Дар, вытирая лоб, – клянусь, Рианс, я тебя брошу.

– Сомневаюсь, – сказал я, входя внутрь.

Центр просторной каменной залы занимал возвышенный алтарь. В метре над ним, в невесомости, будто подвешенный временем, парил человек. Он лежал горизонтально – расслабленный, как во сне, – руки вдоль тела, плечи обмякли. Камень под ним исписан рунами и знаками, часть которых я не узнал. Лицо казалось безжизненным: бледное, без малейшего движения. Но он не был мертв.

Арес.

Сердце стучало, будто молотом вбивали гвоздь в доспехи.Этот гул отдавался в висках, и всё, что оставалось – стоять, смотреть, дышать. Дар шагнул вперёд с такой осторожностью, словно боялся: одно неловкое движение – и всё исчезнет, рассыплется в прах как иллюзия.

– Это… – он не договорил. Голос оборвался, будто слов не хватило, чтобы вместить невозможное. Он смотрел на Ареса и молчал.

Между нами и Аресом – пятнадцать огненных жасминов. Они медленно кружили в воздухе как крошечные светила, излучающие тепло, которое ни с чем не спутать.

Боги, этот аромат…

Дар едва заметно качнул головой, будто только сейчас позволил себе поверить глазам.

– Это её жасмины, – произнёс он шепотом. – Она рассказывала. Каждый год, в день его… – он запнулся, не договорив. – В день исчезновения она создавала их и отпускала в небо. Это был её ритуал. А он так любил… – ресницы Дара дрогнули. – Любит чай с жасмином.