Книга Эридон. Игры судьбы, страница 144 – Савушка

«Дружба и любовь – это слабость, Астра. Наследница не имеет права быть слабой», – память услужливо воскресила слова наставника.

В первый год моего бытия наследницей я повторяла их как молитву. Стоило в груди вспыхнуть искре чувства, как я тушила её этими словами. Потом стало легче. За несколько лет слова превратились в нерушимое правило. А сейчас устоявшийся закон дал трещину.

Я глубоко вдохнула, пытаясь унять бунт внутри, но судорожный выдох выдал моё состояние с головой.

За спиной раздались шаркающие шаги, скрипнула дверь.

– Милая, ты бы поела чего-нить, а то с приезду-то ни крошки не брала. Там у печи котелок с кашицей да с мясом. Поди, поешь, а то как тростиночка вся, – запричитала на местном говоре мадам Хольм.

Я обернулась и увидела пухленькую женщину средних лет. Простое платье до щиколоток украшалистранные узоры, напоминающие рунические знаки. Лицо с приветливой улыбкой, глаза сощурились от яркого солнца, пряча серую радужку. Невысокая, в проёме двери она казалась почти карлицей. От Андраса я знала, что мадам Хольм – староста здешней деревушки. Своё положение, как и дом, она унаследовала от покойного мужа. После его смерти жители единогласно выбрали её главой, будучи уверены, что лучше супруги такого светлого человека никто не справится.

Я едва заметно улыбнулась:

– Спасибо, мадам Хольм, но я не голодна.

Аппетит и в самом деле отсутствовал.

– Да как же ж это не голодна? – всплеснула руками она. – Ни крошечки со вчерашнего утречка! Как тебя принесли, так и не спускалася. Поди, хоть молока попей! Свежее, тёпленькое, а вкусное-то какое! – добавила выразительно, прикрыв глаза.

Прислушавшись к своим ощущениям, я почувствовала слабый отклик на предложение о молоке. Слегка кивнула, соглашаясь, и, дождавшись, когда мадам Хольм с видом победительницы уйдет в дом, вернулась к созерцанию небольших домиков деревни.

Дом Хольм стоял на пригорке, откуда открывался широкий вид на деревушку: не больше тридцати домиков, похожих один на другой, как капли воды. Отличались лишь цветом ставен да этажностью. С одной стороны – степь, бескрайняя и залитая солнцем, с другой – лес, из которого мы и пришли. Точнее, все пришли, а меня – вынесли…

Плечи дёрнулись в нервном порыве. Хотелось сбросить с себя это ощущение бессилия.

Когда тебя бо́льшую часть жизни воспитывают и обучают чуть ли не как самое сильное существо в мире, ты в это начинаешь верить… Сложно признать, что все твои знания, навыки и опыт летят драконам под хвост в критический момент.

Второй раз в жизни я чувствовала себя настолько беспомощной. А впервые это случилось в этот день ровно пятнадцать лет назад.

Когда, оставляя кровавые борозды на каменном полу, я осознала, что демоны не бессмертны, а повелитель не всесилен. Когда, захлёбываясь собственным криком, молила Хаоса спасти того, кто пообещал вернуться… И не вернулся, потому что сам выбрал смерть. Такой сильный, мудрый, с рождения воспитанный быть повелителем, он подчинился чьей-то воле… и ушёл.

Вчера, перед годовщиной его смерти я вновь почувствовала, насколько ничтожны «сильные мира сего» перед роком. Словно кто-то дёргает за невидимыениточки, чтобы напомнить: «Ты лишь крупица на холсте мирозданья. Ты важна, как и другие. Ты сильна, но есть сильнее. Мир – это баланс. И если ты будешь его нарушать – я сотру тебя с холста и нарисую новую крупицу».