Книга Кто скрывается за тьмой?, страница 57 – Герда Куинн

— Я верю тебе, — прошептала. — Но мне нужно былоэто услышать. И почувствовать.

Он притянул её к себе.

— Когда я держал тебя без сознания… я понял, что никого не хочу спасать, кроме тебя. Не хочу жить рядом. Хочу жить в тебе. С тобой. Через тебя.

— Это страшно, — шепнула она.

— Я знаю. Но только так это — по-настоящему.

Монета в её кармане тихо зазвенела. Но они не услышали.

Потому что в этот момент они были не там.

Они были глубже.

В той части мира, где всё растворяется — ложь, страх, прошлое.

Остаётся только правда.

Очищающая, как соль.

Острая, как любовь.

Буря начинается с шёпота....

Сад наливался августом.

Листья начали тяжело дышать, переливаясь под солнцем, а яблоки висели в ветвях, будто лопнувшие звёзды. Воздух был пряным от трав, настоянных на полуденном тепле. Иногда казалось, что всё вокруг хочет затаиться: скоро гроза.

Джессика стояла у окна, глядя на старую яблоню, ту самую, под которой когда-то сидел её отец, курил трубку и смотрел, как она играет с котёнком. Сейчас котёнок вырос, гонял по саду бабочек и пытался охотиться на пчёл. Кошка, старая и строгая, лишь покачивала хвостом с веранды, наблюдая за всеми с царственной ленцой.

— Он ждёт тебя, — проговорил Альфред, касаясь её плеча.

— Я знаю, — тихо.

— Он дал нам время. Теперь его очередь.

Комната деда пахла кожаными переплётами, пылью и табаком. Он сидел в кресле, глядя в раскрытое окно, и не удивился, когда она вошла.

Только сказал:

— Я уже начал думать, что ты меня избегала.

— Я просто… — она опустила глаза. — Мне нужно было прийти в себя.

— И ты пришла?

— Не совсем.

Он улыбнулся. Мягко, с грустью.

— Я так и думал. Садись, Джессика.

Она присела напротив. Дед изучал её — не как старейшина, как родной человек. В его взгляде было беспокойство. И любовь. Та самая, которая не задаёт лишних вопросов, но всегда чувствует правду под кожей.

— Париж… дал тебе ответы? — осторожно.

— Не все.

— А как ты оказалась здесь?

Она замолчала. Ком подступил к горлу. Так хотелось выложить всё: про монету, про кости, про боль. Но это была не её история. Её отец оставил ей эту тайну — и она не имела права её нарушить.

— Это… сложно.

— Мм, — дед откинулся в кресле. — Знаешь, твой отец тоже проделывал… подобные штуки. Мы не говорили об этом. Никогда. Но я знал.

Он встал,подошёл к ней и обнял, с большой нежности и любовью, будто она была сделана из хрусталя...

— Спасибо, дед.

Он накрыл её руку своей.

— Только пообещай, что в следующий раз… будешь осторожнее.

После обеда она отправилась на кухню. Китти уже доставала из кладовки корицу, разминала тесто и ворчала, что яблоки «слишком сочные в этом году, значит, будет дождь».

Джессика смеялась. Резала яблоки, перемешивала с сахаром, начиняла тесто. Впервые за долгое время — жила.

Когда они поставили штрудель в духовку, на небе потемнело.

За чаем собрались все: дед, Альфред, Китти, даже котёнок прыгал под столом. Было тепло, пряно, как в детстве. Джессика ела медленно, запивая сладким чаем, и слушала, как Альфред рассказывал смешную историю про свою первую попытку испечь торт.

Внезапно — треск. Мгновение, и дом погрузился в темноту. Свет исчез, электричество вырубилось, за окнами хлынул дождь стеной.

— Придёт буря, — прошептала Китти, — сильная.

Джессика поднялась, пошла за свечами.

В спальне было пусто.