Книга Безжалостные клятвы, страница 126 – Ребекка Росс

– Я еще могу доставить вас вовремя, – ответил Тобиас.

Айрис резко остановилась на траве. Под подошвами ощущался легкий подземный рокот.

– Погодите… – Этти тоже это почувствовала и замерла. – Это то, что я думаю?

Айрис не могла вымолвить ни слова. Внезапно показалось, что время побежало слишком быстро, как будто в механизме выпала какая-то шестеренка и часы сменились минутами.

Но это было именно то, о чем подумала Этти.

Силы Дакра почти добрались до Оута подземными путями.

* * *

Это был долгий и очень странный день. Роман провел его с Дакром, его избранными офицерами и лучшими солдатами. Они бродилипо комнатам и вторгались в пространство, которое Роман считал безопасным.

Его пишущая машинка оставалась на штабном столе в преображенной гостиной, как будто Дакр решил ее присвоить. На самом деле казалось, что всё в особняке теперь принадлежало ему, а отец Романа уступил свою собственность не моргнув глазом. Дакр забрал даже книги с полок Романа и начал пролистывать.

Все утро Роман наблюдал, как Дакр вырывает страницы и бросает в огонь. Страницы с мифами, которые нельзя выносить на свет. Страницы, которые не нравились Дакру, потому что освещали его истинную натуру.

У Романа разболелась голова из-за этих слов, обращенных в пепел. Уничтоженных книг деда.

Дакр прервался, только когда на подъездной дорожке Киттов появился крытый автомобиль с черными занавесками на окнах. Это был канцлер. Он приехал на встречу тайком, потому что пребывание Дакра в Оуте по-прежнему держалось в строгом секрете. Романа отослали прочь, и он ушел к маме с бабушкой в западное крыло особняка. Отец постарался удалить женщин как можно дальше от бога и войны.

К заходу солнца Роман так и не придумал способа вернуть пишущую машинку в свое распоряжение.

Измотанный, он вернулся к себе комнату.

Было темно, если не считать лунного света, струящегося через окна. Роман уставился на то самое окно, из которого они с Айрис вылезали. Неужели это было лишь сегодня утром? Он вздохнул и шагнул дальше в комнату.

Краем глаза он заметил на полу что-то белое, как раз рядом со шкафом.

Он с шипением выдохнул сквозь зубы, поняв, что это. Письмо – от Айрис. Он бросился к нему, упал на колени и схватил листок.

– Включи лампу, – прошептал он хрипло, и дом послушался.

На столе зажглась лампа, омыв комнату золотистым светом.

Дрожа, Роман развернул бумагу. Та была измятой, потрепанной, с грязными пятнами, но Роман так обрадовался, что не мог мыслить ясно. Он не удивлялся невозможности того, что случилось, – ведь пишущая машинка так и стояла в гостиной, а не в его комнате. Не удивлялся тому, что письмо казалось таким потрепанным. Жадно, как изголодавшийся, он прочел:

Роман обомлел.

Он знал эти слова наизусть. Он перечитывалих снова и снова. Он носил это письмо в кармане, носил в окопах. Айрис бросила эти слова ему в госпитале, а потом вдохнула в них жизнь в ночь после свадьбы, озвучив их своим голосом.

Это было старое письмо. Письмо, написанное ему много недель назад. Он считал его потерянным.

– Как? – громко вопросил он, садясь на пятки.

Колени протестующе заныли, но боль превратилась в треск помех, когда Роман услышал шаги. Потом из ванной кто-то вышел.