Книга Эта башня во мне, страница 60 – Надежда Ожигина

В его грозовой пучине не выжить, там нет ни света, ни воздуха.

Вот о чем говорил Григорий, когда я липла к нему с поцелуями. Есть мелодии, которым сложно противиться. Но нам никогда не сыграть дуэтом. Разная тональность, разные цели.

Я тряслась в метро, вытирала слезы, не стесняясь взглядов попутчиков. Пересела на Кольцо на Проспекте Мира, доехала до Комсомольской. Тут бы новую пересадку сделать, вернуться домой, в Сокольники… Но меня потянуло наверх. Прощаться.

Захотелось снова пройти маршрут. От метро до крутящейся двери гостиницы.

В этот раз я никуда не спешила. Медленно шла вдоль площади и смотрела на острый шпиль со звездой. Будто что-то тянуло к верхушке, приманивало общей судьбой. В моих жилах тоже сияла звезда, била серебром в оголенные нервы. Чудился задорный голос Элен, убеждал, что пара мелодий на свадьбе – это предел мечтаний для такой бездарной скрипачки, как я. Куча денег за вечер «пиликанья» и никаких проблем!

Я удивлялась, как медленно осознание гадкого поступка Элен пробивалось в сердце и в мозг. Я отказывалась принимать информацию, раз за разом находя оправдание. Слишком ее любила, слишком привыкла верить. Я всегда была на стороне Элен, чувствовала, что так будет правильно: если она предала, я не должна платить той же монетой. Так хотела ее спасти…

А ведь лучшая подруга меня продала, даже не в рабство, в качестве пищи. Отвезла на остров к дикарям-каннибалам, выбросила на берег из лодки и умчалась в туманную даль, энергично работая веслами!

Так ли неправ Григорий, став соучастником преступления? Он оставался логичным во всем. Взявшись однажды меня защищать, устранил опасную лярву, присосавшуюся к душе. Не позволил сестренке мной пообедать. Пусть Воронцов уничтожил улики, новедь дело не только в безопасности Тами, как хотел показать циничный Фролов. Он и мне помог в самый нужный момент!

Но до чего же больно, каждой клеточкой, каждым вдохом и выдохом, так царапают душу осколки мечты! Больше нам не сыграть дуэтом. Не побеседовать запросто о том, что за лажа творится вокруг. В лучшем случае, встретив меня, он пройдет равнодушно мимо. В худшем – убьет, чтобы вырвать сердце для ненормальной сестры.

Я не помнила, как крутанула вертушку, как миновала львов. Меня будто схватили за руку и тащили мимо ресепшена к бальному залу и дальше, в помпезно-алтарный лифтовый холл. В крови гудело, в ушах звенело. Внутри зарождалось наивное чувство возвращения под отчий кров. Почему? Если бы знала ответ!

Я с самого рождения жила в Сокольниках, в квартире, доставшейся нам от бабушки. Вот уж кто был совершенством! Красивая, с элегантной прической, в нарядном струящемся платье из зефирно-воздушной ткани, какую в послевоенные годы было непросто достать. Я ее видела на фотокарточке, которую мама тщательно прятала на дне ящика с ветхим тряпьем. Когда в детстве читала Толкиена, мне казалось, эльфы – такие.

Мама сказала: она рано погибла. Как такое могло случиться? Разве гибнут эльфийские королевы? В детстве втайне от мамы я сочиняла истории. Красавица с фотографии влюбилась в чудесного парня и сбежала с ним по морю на корабле с огромными алыми парусами. Или вернулась в сказочный лес, подчиняясь неведомой магии. Что угодно, только не смерть в подворотне от ножа случайного урки! Мама плакала, вспоминая о ней, и твердила, что бабушка стала частью какого-то важного эксперимента, от которого зависела судьба страны.