Книга Из Злодейки в Толстуху, страница 28 – Ева Кофей, Елена Элари

— Да для парней это моих, — тянет он мягким тоном, коротко кружит её и снова прижимает к себе. — Мне то что смотреть на них? У меня есть лучше.

— Где?

— Да в руках моих вот — усмехается он и, забывшись, жарко целует её в губы.

Она стонет сквозь поцелуй, отстраняется и вглядывается в него синими, блестящими глазами:

— Я нравлюсь тебе такой, какая я есть?

— Конечно, что за вопрос?

Она радуется, а затем спохватывается:

— Но это не моё тело! — да так громко, что голос эхом дробится и растекается по залу.

Анд вздрагивает и спешно закрывает ей рот очередным поцелуем.

— Тише... Любая ты прекрасна!

— Откуда тебе знать? — Ира вырывается и, сверкнув на толпу острым взглядом, видя в них сейчас знакомые лица, кричит: — Вы все лицемеры! Можету меня гормональный фон нарушен!

И уходит, умудрившись порвать платье ещё больше.

Понимая уже, что это, скорее всего, не проклятия, а иномирные слова, людям Анд говорит обратное.

— Госпожа едва не прокляла вас, но я справился с её гневом! И остаюсь с вами. Продолжаем праздновать!

Он очень надеется, что Алукерий присмотрит за ней. И не коснётся более... Иначе Анд спустит с него шкуру. Буквально.

— И что это? — воительница едва ли не выхватывает меч. — Ты видел, видел? Это не моя Госпожа! Он с ней что-то сделал!

— Да баба же, что ей, влюбится нельзя?

— Что ты сказал, урод?

Воин перехватывает её руку с занесённым мечом и целует женщину так горячо, что половина зала одобрительно улюлюкает.

А Ира выбегает из замка, на ступенях спотыкается и падает, слава богу, ничего себе не сломав, но шипя из-за одолевшего страха чего-то подобного.

— Ой, — шепчет она, поднимаясь с земли, увидев рядом рыжего пса, — пёсель! Хороший пёсель!

— А-хс, — шипит Алукерий, останавливаясь за её спиной. С заспанными глазами и голым торсом. — Сказано же тебе было!

Волосы его шевелятся так, словно вот-вот и встанут дыбом. Не то, чтобы Алукерий верил в эти суеверия про рыжих псов, но с богиней огня надо быть настороже.

— А ну, отойди от твари! — он хватает Иру за шиворот и тащит на себя, не сводя глаз с собаки.

Она взвизгивает, а пёс подвывает в ответ, волочась за ней с опаской.

— Да он голодный! Давай ему что-нибудь со стола дадим, а?

— Что же делать? — бормочет он. — Что же делать? Он ещё и воем нас оскверняет! Ну, — тон его меняется на иронично саркастический, — тебя, то есть. Меня уже некуда. Что же...

На этом он оставляет Иру и отступает от неё, подбирая с земли палку.

— Эй, тварь!

— Ой, Алу... как там? Козёл, там ещё... — указывает она на приближающуюся к ним стаю рыжих собак.

Алукерий отступает.

— Там не козёл, — тянет он. — А я скорее баран. Ну да не важно... Чёрт.

— Да что ты, — усмехается Ирочка, кривя тёмные губы, совсем позабыв о наказах Анда насчёт рыжих псов, — собак боишься? У меня подружка такая, Олька, та вообще визжит при виде даже мелкой собачонки, бешенства боится, укусов. Разумно, может...

Она подзывает собак, запуская пальцы в огненную шерсть одной из них.

— Ну, не знаю, я вечно ходила у бабушки с охотничьим псом собирать ветки для кроликов, да и в городе, подкармливаю... Собачки-то хорошие. Вон, какие все красавцы... Порода это у вас такая?

— Да-да, порода... — повторяет он, особо не вдумываясь в её слова и отступает, бросая палку, чтобы никого не спровоцировать на агрессию. — Ты заканчивай, давай, слышишь? Люди увидят, встревожатся. Идём обратно! Может, — копытом топает, глядя на одного из псов, заставляя его отпрыгнуть в сторону, — может они уйдут...