Книга Хозяйка бобового стебля, страница 10 – Елена Элари, Ева Кофей

— Я тоже, — смеётся малышка, — забываю. Давай спросим её, вот смеху то будет!

Но та заходит в дом, и смех прекращается.

— Джилл, иди-ка… — она оглядывает её, словно только что увидела, и мрачнеет. — Что за платье на тебе надето? Ты хоть знаешь, на кого в нём похожа?!

— А по моему красиво, — решает встрять Анна. — Как принцесса.

— Я бы тебе сказала, — хмыкает мать, — как кто, да мала ты ещё… Джилл, поди корову подои, а? В последний раз, наверное. Одно было хорошо, когда ты ушла, меньше голодных ртов! Но мне помощь твоя нужна. Так что давай быстрее.

— Если так нужна, — не выдерживает Женя, — могла бы и повежливее со мной разговаривать.

— Поговори мне тут! — и протягивает ей пустое ведро. — Ну, иди, а я тут что-нибудь поесть нам соображу. Ещё, глядишь, и Вилли заедет…

— Не выйду за него, — бросает Женя, уверенная, что из образа Джилл не выбивается.

— Ещё как выйдешь! — тут же взвивается мать. — Поговори мне тут ещё, паршивка. Такого мужика тебе засватала, а ты!

— Он страшный, — отзывается Анна, успев забраться на печь.

— Многое ты понимаешь, — хмыкает мать. — Одни мускулы, сила в глазах, мужественный, отзывчивый, не бедный. Мечта!

— Я сказала, — с нажимом отвечает Женя, — повежливее.

— Ага-ага, — спускается она в погреб под полом. — Иди, пожалуйста, к коровке, милая Джилл.

Женя победно улыбается и отправляется к той самой злополучной корове.

В прошлой жизни, если можно так сказать, ей не доводилось заниматься ничем подобным, но в то же время, должно быть, это станет самым обыденным делом за последние часы.

Вот только… она роняет ведро и от удивления открывает рот.

К её ногам тут же жмётся лис. Уши его прижаты к затылку, пасть скалится, из губ, если есть они у лис, вырывается шипение.

— Что они делали с коровой? — на одном его ухе в полумраке блестит серьга. — Не подходи ближе, вдруг она больная?

Корова оборачивается к ним, окидывая и Женю, и Джека безучастным взглядом. И вдруг протягивает своё звучное, душераздирающее: «му-у».

Она чёрно-белая, с выступающими под кожей рёбрами, грязными ногами и боком, на котором, видимо, недавно лежала на катастрофически выпачканной соломе.

Сам сарай старый, трухлявый, пахнет… Впрочем, лучше в нём не дышать. Через дыры в крыше пробиваются лучи света, в которых мерцают вихри пыли.

А в стороне от двери разбегается с тонким, бьющим по ушам писком, стайка мышей.

Женю вновь тошнит, она бросает ведро (случайно задевая лиса) и отбегает подальше.

Голова кружится от запаха, в глазах искры.

— Боже… Вот же мрак! Да она ведь и обычных бобов не стоит…

Лис скачет за ней.

— Лапу мне отбила, ведьма! Каких ещё бобов?

— Неважно…

Она морщится.

— Слушай, как же можно было так корову запустить?

— Не знаю… Может больная всё-таки? Травы ведь полно. Не жрёт поди. Я бы и молоко от такой не пил, если есть у неё молоко. Слушай… Понимаю теперь, чего ты бежать отсюда хотела.

— Может… Травы полно, да, но я что-то там её не заметила. И всё такое грязное. Почему никто не убирал? Тем более, если это единственная кормилица… Надо её хоть вывести оттуда.

Вот работка-то! Женя усмехается, надеясь, что другим девушкам повезло больше и апартаменты у них покомфортабельнее.

— Выведи! В любом случае лучше будет. Если тебя доить её заставят, уж пусть хоть ветерок тогда дует… — он вновь оскалился и странно чмыхнул, словно его едва не стошнило. — В страшном сне такое не привидится…