Книга Рок небес, страница 152 – Мэри Робинетт Коваль

Голенище фиксатора опустилось и заблокировалось. Появилась черная линия, подтверждая, что все в порядке. Но я все равно еще раз потянула замок на себя и покрутила в разные стороны, чтобы удостовериться, что он закреплен надежно. Потом я собрала волю в кулак, просунула носки ботинок в петлю ножного фиксатора и повернула пятку внутрь, чтобы она встала в ограничитель. Зафиксировав обе ноги, я прикрепила свою сумку с инструментами к поручню на корпусе.

Мимо меня проплыл Рафаэль. Его сумка лениво плыла в вакууме, слегка вращаясь. Через шлем сложно было что-то разглядеть, но мне кажется, что он смотрел в то место, куда попало тело Терразаса.

– Все нормально?

– Полный порядок. – Рафаэль двигался как оживший робот. – Просто анализирую порядок действий. Не вижу ничего такого, из-за чего нужно менять планы. Для начала удалим и закрепим поврежденный участок.

Я извлекла из своей сумки мешок для «мусора». Он был искусно спроектирован, и внутри его покрывала щетина, слои которой сходились в середине. Протолкнуть эти щетинки было несложно, но они помогали удержать дрейфующий мусор внутри. Очень удобно в условиях невесомости, когда руки должны быть свободными. Я вытянула из мешка выдвижной трос и прикрепила его к поручню, подвинув к приемнику, где Рафаэль и Леонард могли легко до него дотянуться.

Леонард повернул свой ножной фиксатор так, чтобы оказаться лицом к сломанному стержню, к которому была прикручена антенна. Рафаэль тем временем приступил к вылавливанию кабелей. Некоторые из них совсем оторвались, другие плавали в нескольких метрах от нас.

Леонард отсоединил от рабочей мини-станции у себя на груди торцевой ключ и приладил его к болту. Жесткие перчатки соскользнули с ключа, и он выругался на каком-то непонятном языке. Привязанный к станции ключ далеко улететь не мог, но сердце все равно замирает в груди, когда ты думаешь, что инструмент вот-вот уплывет в глубины космоса.

Я ухмыльнулась сквозь шлем.

– Это латынь или греческий?

– Греческий.

Я помогла ему зафиксировать обрубок антенны, пока он ловил торцевой ключ.

– Не хочешь перевести?

– Идик воронам. – Леонард снова поставил на место ключ и заново закрепил ножной фиксатор. Ключ соскользнул, но Леонард его не отпустил. – Мне сразу по нескольким причинам нравится. Во-первых, какая ирония, что эти слова слетают с губ чернокожего.

Я уставилась на него, пытаясь все это сопоставить.

– Потому что… это греческий?

Он рассмеялся.

– Порой ты меня умиляешь. Нет. Из-за законов Джима Кроу^[81]. Таким образом выражение «Иди к воронам» приобретает современное значение, которого не было в древнегреческом варианте. Что-то из серии: «Не бросай меня в терновый куст», – он вытащил болт из основания антенны и протянул мне: – Пожалуйста, скажи, что ты поняла отсылку.

– Так точно, Братец Космонавт^[82].

Тут он громко загоготал, отчего микрофон у него даже зашипел.

Я залилась румянцем от облегчения, потому что, если честно, шуточка была на грани. Я легко могла бы сказать что-то в этом роде Юджину, но не была уверена, что наши отношения с Леонардом достигли той же степени близости. Я сунула болт в мешок для мусора.

– Так какое значение было в древнегреческом?

– Похороны тогда были очень важны, – Леонард приставил ключ к следующему болту и сперва убедился, что он держится крепко, – поэтому фразой «Иди к воронам» выражали надежду, что твое тело просто сгниет, став пищей для ворон.